Татьяна Раутиан - Рассказы бабушки Тани

Оказалось, что курортники страшно ленивые. Им лень пройти подальше, и они все толпятся на платном пляже, где некуда ногу поставить. А ведь дальше — дикий пляж, бесплатный. Там не берут денег, но зато и не убирают, не продают мороженое и пирожки. И в море плавают газеты, а на песке загорают бутылки.

Чтобы попасть на дикий пляж, надо по маленькому мостику перейти через речку Анапку. Около мостика маленький базарчик. Там веселые греки продают всякую всячину: живых черепах (в точности таких, как в Гарме), тросточки из веток кизила с вырезанными ножиком замысловатыми узорами, морские камушки с нарисованными на них видами Анапы, коробочки, обклеенные красивыми ракушками, сушеных морских коньков. Мы всегда хотели что-нибудь купить. Но папа говорил:

— Зачем покупать всякую ерунду? Лучше купим ведро винограда.

Если пройти еще дальше, то начинается Пляж нетронутой природы. Вода чистейшая, на песке даже нет ничьих следов. За ночь ветер выравнивает песок и рисует на нем волны. И никаких следов людей. Правда, бывают видны следы птиц и крабов. Мы всегда ходили на этот прекрасный пляж, на его самый дальний конец, у Джемете.

Через много-много лет я узнала, что во время гражданской войны был страшный голод, и люди уезжали из Питера «на юг». И что папа тоже уехал и жил в этом Джемете. Так странно. Папа был здесь, и Джемете был. И вот эти виноградные кусты. А нас никого не было. И мы ничего про это не знали…

Пляж у Джемете нам очень нравился. Даже самая маленькая, Младочка, которой было два года, ходила туда пешком, топала ножками по мелкой тепленькой водичке.

У Джемете начинаются дюны. Это такие песчаные горки. Если смотреть на них с птичьего полета, они похожи на лунный серп или на надкусанный пряник. Надкусанное место обращено к морю. Получается как будто комната с дверью, открытой к морю. Стены этой «комнаты» поросли кустами. Там нет ветра и солнце жарит вовсю. Тебя там никто не видит. Мы выбирали себе такой укромный уголок, там была наша временная база. Казалось, что мы одни на целом свете.

Море около берега очень мелкое и очень-очень медленно становится глубже, глубже, пока не станет нам по шейку или даже с головой. Потом вдруг — ступенька и опять мелко, по щиколотку. И так — пять раз! Мы забирались на такое мелкое место и ныряли оттуда в глубокое. В море вода соленая, и в глазах слезы тоже соленые. Поэтому если открыть глаза в море, то их совсем не щиплет. И тогда все хорошо видно на дне. Вот боком-боком бежит по дну краб. А вот пробирается тоже по дну рыба-игла, похожая на маленькую змейку, длиной и толщиной, как карандаш.

Песок в Анапе — это совсем не маленькие камушки, как в Гарме. Это маленькие обломки ракушек. Они — разного цвета: есть белые, желтые, оранжевые, золотистые, коричневые, красноватые и даже перламутровые. Мы строили из песка замки, горки, города с каналами и домами. Но за вечер солнце и ветер высушивали песок и превращали наши замки и города в песчаные волны. И назавтра, когда мы приходили сюда опять, все было так, будто тут не ступала нога человека.

Интересно смотреть, как растут эти волны. Ветер дует и подымает песок. Но за гребнем маленькой песчаной волнишки ветер чуть слабее. Он уже не может нести тяжелые песчинки. И они падают на подветренную сторону песчаной волны. И волна постепенно растет, растет и понемногу двигается: с наветренной стороны ветер песчинки сдувает, а на подветренную переносит, пересыпает. И так эти песчаные волны медленно, час за часом, день за днем двигаются туда, куда их гонит ветер.

А у самого моря морской прибой вылизывает песок, и он делается влажным и твердым. Пробежишься по мокрому твердому песку, изо всех сил стараясь сделать следы поглубже. Но вот волна набегает с моря, встает все выше, выше, выше, выше и вдруг обрушивается с пеной на берег, рассыпается и с шорохом убегает назад. И уже никаких следов не осталось, как будто тут совсем необитаемый остров.

В песке на пляже чего только не найдешь! Тут и целые или почти целые красивые ракушки, тут и засушенные в горячем песке морские коньки, похожие на шахматных коней, только вместо подставки у них закрученный колечком хвостик. Тут и камешки окатанные — галька…

Скоро мы зажарились на солнце как негры.

Этим странными словом — курзал — называлось большое театральное здание. Там показывали кино, а иногда приезжали артисты и устраивали концерты или спектакли. Мы только один раз пошли. Был замечательный спектакль — «Гулливер у лилипутов». Гулливер был живой, настоящий артист, очень высокий и тощий человек, будто его специально тянули-вытягивали, чтобы он выглядел очень высоким. А лилипуты были кукольные. Они были очень смешные, маленькие, Гулливеру даже до колена не доставали. Только жалко, что вся история была другая, не такая, как в книге. Книгу я читала раза три, и себе, и вслух младшим, так что помнила ее почти наизусть. Книга гораздо лучше и смешнее. Но зато выглядели кукольные лилипуты очень интересно. В книге они были слишком маленькие, не человечки, а какие-то тараканы. Все одинаковые. А эти куклы казались настоящими человечками, все разные.