Сергей Иванов - Где ваш дом, дети?..

А ведь я не включил сюда еще умывание ребят, переодевание Леши, который часто мочит штаны во время обеда, затем укладывание на послеобеденный отдых… И так далее, и так далее… Бесконечные звенья бесконечной цепочки перемещений. Искусство бескорыстного комбинаторства. Каждодневная физкультура. Каждодневная спортивная тренировка…

Умственный же тренинг — находить смысл в ребячьих словечках и поступках, в своем поведении. А главное, непрерывно придумывать сыновьям занятия. Они слоняются по комнате и коридору; я прямо кожей чувствую, что сейчас они или накинутся друг на друга, или начнут бессмысленно озоровать…

То рисование, то лепку подкидываем старшему как средство занять себя. Я с ним почти каждый день стал заниматься физкультурой после работы. Целую тренировку устраиваем… Алеша пока больше глядит, чем участвует. Но видно по нему, как тянет его делать то же, что брат…

И все-таки бывают вечера, когда нечего делать ребятам, и они изнывают от скуки.

Галка показала Саньке, как она управляется со швейной машинкой, и это стало находкой. Теперь Санька сидит за рукояткой машины, Галка смотрит только на шов и, когда нужно, командует Саньке:

— Крути! Не крути!..

Самонадеянно думаю, что, научив ребят организовывать, заполнять свое время, мы минуем все острые углы, избавимся от любых педагогических проблем…

Но сквозь радость этого открытия вижу, понимаю: что-то мы успели проморгать, где-то недоглядели.

Санька нахраписто пристает: сделай ему немедленно то-то и то-то, и никаких гвоздей. Если объясняешь: мол, у взрослых есть свои дела и надо подождать — Санька недоволен.

Он часто встречает меня у порога стандартным вопросом:

— Что ты мне сегодня привез?..

Я его воспитываю, воспитываю, но пока что этот вопрос остается.

Незаметно Санька вошел в роль командира, и мы это с удивлением обнаружили. Не просьбы, а только приказы от него поступают:

— Попить!.. Колбаски!.. Мороженого!..

Теперь без «пожалуйста» вообще не реагируем на его слова, что бы он ни просил.

Про жадность его я уже говорил. Она вроде бы уменьшилась, его страсть к накопительству игрушек, вырезанных машинок. Но она еще есть, она тревожит нас. Мы с Галкой много говорим о Санькиных минусах. Надеемся, что наше быстрое реагирование их исправит. Но хватит ли на весь век сил на быстрое реагирование? Уже сейчас бывают минуты, когда доминирует чувство, которое я называю усталостью от детей. Их вечные крики, их слезы, их «зоологический» эгоизм, их немотивированные капризы утомляют, вызывают раздражение. Хочется не слышать их, от них отгородиться. Вот тогда понимаешь: право на одиночество — одно из святейших прав человека. И отцов-беглецов если не оправдываешь, то и не презираешь безоговорочно.

Поскулишь-поскулишь так про себя, а потом думаешь: ну не бросать же в самом деле семью из-за элементарной усталости! С ними же все равно лучше, с поросятами визгливыми, чем без них… И живешь себе дальше, стараешься…

Санька дуреет, честное слово, дуреет, когда к нему в гости приходит сосед Стасик. Он этого Стасика любит, много про него говорит. Визит Стасика делает Саньку невменяемым и неуправляемым. Он не слышит того, что говорим мы с Галкой, он слышит только Стасика. Они визжат, они табунком носятся по квартире, они прыгают, скачут, ползают, бесятся, колобродят. Когда приходит время расставаться, начинаются взаимные слезы и просьбы:

— Ну еще немного!.. Ну еще пять минут!..

Нам с Галкой не очень-то нравится, как влияет Стасик на Саньку, но мы стараемся не разочаровывать Саньку в друге…

Чтобы не было рецидивов командирства, я ни в чем не помогаю Саньке, отвечаю отказом на просьбы сделать какую-то поделку для него.

— Сам!.. — говорю ему, и весь разговор.

Это, видимо, перегиб. Но Саньке на пользу. Он начинает стараться что-то соображать, что-то делать, не оглядываясь на нас.

Алеша взял карточки с изображениями самолетов, стал перебирать, ворковать что-то на голубином языке. Саша подошел. Посмотрел. Насупился.

— И я хочу самолеты!.. — пробормотал.

— Алешенька, дай Саше самолетики! — стали мы с Галкой уговаривать.

— Не-а!.. — сказал Алеша.

Он тоже насупился и стал похож на Саньку. И сколько мы ни уговаривали, не соглашался поделиться. Тогда я взял несколько карточек и протянул Саньке. Тот вытер слезы, улыбнулся, начал перебирать карточки. Алеша, глядя на Саньку, надулся еще больше. Он схватил пригоршню карточек и в сердцах швырнул на пол. Увидел, что мы с Галкой недовольны его поступком, и заревел басом. Ревел и поглядывал на нас. Но мы сочувствия не выразили. Наоборот, отчитали меньшого за жадность. И тогда он затих. И каждый из братьев занялся разглядыванием доставшихся ему карточек…