Сергей Иванов: Где ваш дом, дети?..

— А мы в музее были! — затараторили ребята. — Мороженое ели!.. Наверное, в кино пойдем!..

Мы обменивались впечатлениями, смотрели друг на друга и улыбались. Мы были нужны друг другу.

Выходил из леса, поднабрав колосовиков. Отправился после работы — давно обещал маме. Устал, вспотел. Ветер шумел, как река, и не приносил прохлады. Хотелось искупаться в настоящей реке.

Впереди опушка засветилась. Ночь была близко, но яркий, теплый день не думал меркнуть. Правда, деревья вроде бы стали сдвигаться теснее. Вроде бы кроны их начали сливаться в единое упруго-ароматное облако. Вроде бы и напряжение в «электрической системе» дня чуть понизилось…

Загляделся, и на тебе — запнулся. И тут же вдобавок попался под ноги окопчик, заросший черничником.

Прыгнул через окопчик, но вышло неловко, — грибки посыпались в траву.

Пришлось наклоняться. Ох как не хотела этого спина! Невольно помедлил секунду-другую. Рассыпанные дары леса были красивы. Они принадлежали этому миру, от которого я их отделил. Что-то вроде угрызения совести шевельнулось…

Но подобрать грибы не пришлось. Слух резанул дикий визг. Я распрямился, оглянулся. Леший, что ли, не к ночи будь помянут?..

Визг сменился лаем… И снова визг… И снова лай… Собака!.. Что-то с ней неладно!..

Бросился вперед, и ветки ожили, стали хлестать, царапать. Опушка приближалась медленно, хотя светилась, казалось, недалеко. Собака затихла. Зато стали слышны людские голоса. Возбужденные голоса двух или трех парней…

Страшно мне стало не сразу.

— Вы собаку слышали? — спросил, переводя дыхание, морщась от неприятного запаха.

Парни сидели возле костра, который слабо дымился. Наши семиклассники: Генка, Зайка, Ник. И Петька — его позавчера доставили из детприемника.

У подростков не лица — блаженно-одеревенелые маски.

— Собаку?.. Слышали!.. — сказал Генка.

В левой руке у него железная кружка, в правой — бутылка водки. Остальные держали свои кружки и смотрели на бутылку. Даже у Петьки был пластмассовый стаканчик — маленькое белое пятнышко. Петька держал его в опущенной руке…

— Где она?

— Вот! — Генка мотнул головой на костер.

Я перевел взгляд и еле сдержал рвотный позыв. Черная масса, которую принял за угли, была сгоревшим собачьим трупом. Понятен стал неприятный запах.

— А че ему надо? — спросил Ник.

— Так это же доктор! — сказал Петька. — Наш доктор!

— Что же вы? — сказал я растерянно. — Зачем сожгли?

— Сказать ему? — вопросил Генка. Остальные, то бишь Зайка и Ник, механически покивали головами. — Мы мстить хотим… Жестокость и сила… Вот что нам нужно…

— Кому? За что? — Я волновался, почти кричал.

— Зайке надо убить одного гада… Вот, готовится… Над Ником издевались много… Теперь его очередь… А меня продавали…

— Вот что, ребята! Хватит! Пошли домой!.. — Я выкрикнул и замер. Почувствовал угрозу, исходящую от парней. Сейчас мне с ними не справиться.

Петька тоже, видно, испугался. Вскочил, побледнел, подошел ко мне. Глянул умоляюще.

— Уходите! — сказал громким шепотом. — Не говорите ничего!..

— Нет, погоди! — то ли ему, то ли мне сказал Зайка.

Он поставил на землю кружку и шарил в траве руками. Нашел, зажал что-то и медленно поднялся.

Глаза у него стали как пуговицы — ни проблеска разума. В руке он держал камень — небольшой булыжник овальных очертаний.

— Дядя не верит… Научим… Заставим…

Он с трудом выговорил эти «армейские» угрозы. Неуверенно поднял руку с камнем. И никак не мог сфокусировать на мне свои пуговичные «гляделки».

Тут еще ему Петька помешал. Бросился и затараторил, умильно заглядывая снизу:

— На, выпей, Зайка! Ты же устал, сам говорил! У тебя же глотка пересохла!..

Петька сунул ему под нос беленький свой пластмассовый стаканчик, и Зайка уставился на непривычную емкость с тупым удивлением.

Другой рукой Петька за своей спиной делал отгребающие движения — уходите! уходите!..

Я его послушался — ушел. Страшно было.

Камень, пущенный наугад, ударился в дерево далеко позади. Звук был негромкий и короткий.

Генка что-то кричал. Ник хохотал визгливо…

В детдоме узнал, что парни приехали из лагеря с завхозом. На два дня…

Вспомнил встречу на Невском. Как ребята бросились ко мне…

Идиллия кончилась. Новая начиналась история. Нужно было думать про Генку, Зайку, Ника.