Бенджамин Франклин: Время – деньги. Автобиография [litres]

Шерли, мне кажется, был искренне рад, когда его освободили от столь обременительной обязанности, какой командование армией должно явиться для человека, незнакомого с военным делом. Я присутствовал на приеме, который город Нью-Йорк устроил в честь лорда Лаундона по случаю его назначения. Шерли, хотя уже смещенный, тоже там присутствовал. Собралось великое множество народу – офицеров, горожан и проч., часть стульев пришлось занять по соседству, и один из них, очень низкий, достался мистеру Шерли. Я заметил это, потому что сидел с ним рядом, и сказал ему в шутку: «Слишком низко они вас посадили, сэр». – «Ничего, мистер Франклин, – ответил он, – по мне, чем ниже сидишь, тем покойнее».

Пока я, как рассказано выше, ждал у моря погоды в Нью-Йорке, я получил все счета на провиант и прочее, что достал в свое время для Брэддока; часть их я не мог получить раньше от разных лиц, которых взял себе в помощники. Теперь я предъявил их лорду Лаундону и просил оплатить их. Он передал их для проверки соответствующему офицеру, и тот, сверив каждый счет с распиской, доложил, что все сходится и остаток следует уплатить, о чем его светлость обещал дать распоряжение казначею, однако раз за разом откладывал, и, хотя я неоднократно являлся к нему в назначенное им время, я так и не получил этого распоряжения. А перед самым моим отъездом он мне сказал, что по зрелом размышлении решил не путать свои счета со счетами своих предшественников. «Когда вы будете в Англии, – добавил он, – вы только предъявите их в казначейство, там их оплатят немедленно».

Я попытался объяснить, впрочем, безуспешно, почему мне хотелось бы получить деньги сейчас же, ссылаясь на большие и непредвиденные расходы, каких потребовала долгая задержка в Нью-Йорке, и заметил, что не следовало бы еще больше затруднять меня и оттягивать возвращение денег, данных мною взаймы, тем более что никакого вознаграждения за мои услуги я не просил. «Э, сэр, – сказал он, – не пытайтесь убедить меня, что вы ничего на этом не выиграли; мы в этих делах разбираемся и знаем, что всякий, кто причастен к снабжению армии, находит способ нагреть на этом руки». Я заверял его, что ко мне это не относится, что я не присвоил ни фартинга, но он явно мне не поверил, а я впоследствии узнал, что на таких поставках и впрямь наживают огромные состояния. Что касается до причитавшейся мне суммы, я не получил ее и по сей день, о чем еще будет рассказано.

Перед тем как нам пуститься в путь, наш капитан не упускал случая похвалиться быстроходностью своего пакетбота; но, к великому его огорчению, когда мы вышли в море, этот пакетбот оказался самым медлительным из 96 судов, составлявших флотилию; капитан терялся в догадках, а когда мы сблизились с другим кораблем, почти столь же медлительным, однако же догнавшим нас, приказал всем собраться на корме как можно ближе к кормовому флагштоку. Всего нас, вместе с пассажирами, было на борту человек сорок. Когда мы там сгрудились, наш корабль пошел ходче и скоро оставил своего соседа далеко позади, что и подтвердило догадку капитана, что судно перегружено в носовой части. Все бочонки с водой были размещены на носу, а после того как он приказал их сдвинуть ближе к корме, оно оправдало его надежды как самое быстроходное во всей флотилии.

Капитан сказал, что раньше оно делало тринадцать узлов, другими словами, тринадцать миль в час. Среди наших пассажиров был некий капитан Кеннеди из военного флота, тот стал уверять, что этого не может быть, что ни один корабль еще не развивал такой скорости и, видимо, была допущена ошибка при разметке лаглиня или при бросании лага. Капитаны побились об заклад, отложив решение до того времени, когда ветер будет достаточно сильный. Кеннеди придирчиво проверил лаглинь и, убедившись, что он размечен правильно, решил сам бросить лаг. И вот спустя несколько дней, когда ветер дул попутный и свежий, и капитан пакетбота Ладвидж сказал, что, по его мнению, мы делаем тринадцать узлов, Кеннеди бросил лаг и признал себя побежденным.

Я рассказал этот случай для того, чтобы поделиться нижеследующим наблюдением. Один из недостатков в искусстве судостроения иногда усматривают в том, что с новым кораблем, пока его не испробуешь, никогда не известно, каков он будет на ходу; бывает, что новый корабль, построенный точно по образцу другого, хорошо себя показавшего, оказывается на редкость тихоходным. Я думаю, что отчасти это объясняется несходными мнениями разных моряков касательно того, как следует грузить и оснащать корабль и как им управлять. У каждого есть своя система, и одно и то же судно, нагруженное по разумению и под руководством одного капитана, будет двигаться лучше или хуже, чем под руководством другого. Кроме того, почти никогда не бывает так, чтобы один и тот же человек набирал команду, готовил судно к плаванию и управлял им в пути. Один строит корпус корабля, другой его оснащает, третий грузит и ведет. Ни один из них не может быть осведомлен о соображениях и опыте всех остальных, а следственно, не может и сделать из них правильных выводов.