По прибытии в Провинстаун они сняли комнату на берегу. Вскоре компанию оживил Горки, приехавший к ним вместе со своим другом, Дэвидом Марголисом. Оба мужчины пребывали в состоянии экстатического восторга: они только что выиграли на игровых автоматах на пароме, который привез их на мыс. Причем приз был неожиданным и огромным по стандартам Великой депрессии — целых четыре доллара. Обычно меланхоличный Горки стряхнул с себя тоску, разделся догола и приказал всем остальным сделать то же самое. Они плавали и загорали голышом, мужчины боролись в набегавших на берег волнах, все слушали шутки Горки об их телах и громко хохотали. Вылазка на природу получилась на редкость приятной и легкой: практически никакого искусства (кроме разве что рисунков на песке) и никакой политики [216] Matossian, Black Angel, 278–279.
. Но к желанному возрождению отношений между Игорем и Ли она не привела. Вернувшись в Нью-Йорк, они ссорились по многу раз в день. В конце концов осенью 1939 г. Игорь отправил Ли с ипподрома Пимлико в Мэриленде открытку, в которой написал, что уезжает во Флориду и просит попрощаться за него с их друзьями [217] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 388; Landau, Lee Krasner: A Catalogue Raisonné , 305.
. «Однажды он ушел без криков и ссор, — рассказывала Мэй. — Игорь взял с собой только написанный им портрет Ли и сел на автобус или в поезд. Он не мог понять новое искусство, хоть и считал себя большим художником. Его брат поехал в Испанию сражаться на полях гражданской войны. А Игорь отправился во Флориду, где мог вращаться в светских кругах в качестве „великого художника“» [218] May Tabak Rosenberg, interview by Jeffrey Potter, videotape courtesy PKHSC; Solomon, JacksonPollock , 114.
.
Ли осталась одна. В проекте ее отправили в неоплачиваемый отпуск. Чтобы свести концы с концами, ей пришлось продать радиолу, а затем переехать в небольшую квартиру по адресу: Восточная Девятая улица, дом 51. Ли решила украсить свое новое жилище, служившее и мастерской. Она попросила Байрона Брауна, который был талантливым каллиграфом, написать большими буквами через всю стену отрывок стихотворения в прозе Артура Рембо «Сезон в аду» [219] Levin , Lee Krasner , 136–38; Lee Krasner , interview by Robert Coe, videotape courtesy PKHSC; Ashton, The New York School , 65.
:
Кому служить? Какому зверю молиться? На какие иконы здесь ополчились? Чьи сердца разбивать я буду? Какую ложь поддерживать должен? По чьей крови мне придется ступать? {8} 8 Рембо А. Одно лето в аду / Стихи. Последние стихотворения. Озарения. Одно лето в аду / Пер. М. П. Кудинова. М.: Наука, 1982. Прим. ред.
[220] Артур Рэмбо, Стихи , 173.
Браун написал стихотворение большими черными буквами — все, кроме строки «Какую ложь поддерживать должен?», которая была выведена синим. Ли говорила, что эти строки «выражают ослепляющую честность. Я верю этим строкам. Я сама это пережила. Я отождествляла себя с этими чувствами. Мне было отлично известно, о чем говорил поэт» [221] Lee Krasner , interview by Robert Coe, videotape courtesy PKHSC; Munro, Originals , 111; Levin, Lee Krasner , 138; Hobbs, Lee Krasner (1993), 21–22; «Lee Krasner, Paintings, Drawings and Collages», 8. Ли сказала Элеоноре Манро, что стихотворение перевела Луиза Варез, жившая в Нью-Йорке со своим мужем, композитором Эдгаром Варезом.
.
В те времена среди художников было популярно писать на стенах мастерских стихи. Так им было о чем поговорить с коллегами, когда те заходили в гости [222] Robert de Niro Sr., interview by Tina Dickey, AAA-SI; Parrish, Anxious Decades , 453.
. Однажды друг Ли Фритц Балтман привел к ней в мастерскую начинающего молодого драматурга по имени Теннесси Уильямс. Тот хотел увидеть ее работы. «Они тогда так спорили [об этом стихотворении], что в результате я выгнала обоих. Мне не понравилось то, что они говорили, и я так и сказала: „Оба вон!“» — вспоминала Ли спустя годы с нескрываемой гордостью [223] Lee Krasner, interview by Робертом Коэ, videotape courtesy PKHSC; Hobbs, Lee Krasner (1993), 22; «Lee Krasner, Paintings, Drawings and Collages», 8; Christopher Bram, Eminent Outlaws , 15; Munro, Originals , 111.
. Роберт де Ниро-старший и его жена Вирджиния Эдмирал, оба художники, тоже видели стихи Рембо на стене мастерской Ли. Де Ниро, как ни странно, интерпретировал их следующим образом: Ли беспокоило то, что проект скоро закончится и ей придется искать новую работу. Но другие люди вкладывали в ее выбор более глубокий смысл: например, то, какие опасности таит в себе жизнь художника. А может быть, это был сугубо личный рассказ Ли о человеке, с которым она только что порвала после бурных и обременительных отношений. Или, вероятно, предсказание о не менее сложной жизни, ждущей ее в будущем с художником, который займет в ее сердце место Игоря [224] Robert de Niro Sr., interview by Tina Dickey, AAA-SI; Levin, Lee Krasner , 174.
. Вообще-то к этому времени Ли уже довелось столкнуться с одним из аспектов сложной личности Джексона Поллока. Это случилось три года назад на танцах в Союзе художников. Пьяный Джексон отдавил ей ногу и вместо обычных извинений и любезностей заплетающимся языком спросил: «Потрахаться не хочешь?» Ли тогда проигнорировала вопрос и забыла о том случае — до того дня, как пять лет спустя не познакомилась в его мастерской на Восьмой улице с другим, трезвым Поллоком [225] Lee Krasner, interview by Anne Bowen Parsons, AAA-SI, 1; Levin, Lee Krasner , 103, 167–68; Landau, Lee Krasner: A Catalogue Raisonné , 303.
. В этот раз она в него влюбилась.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу