Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 2

Издано с разрешения Mary Gabriel, c/o The Book Group и Jenny Meyer Literary Agency

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© 2018 by Mary Gabriel Design by Christopher Sergio

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2020

В конце октября 1948 года молодая женщина со светлыми волосами до плеч, настолько женственная в привычном смысле этого слова и настолько успокаивающе милая, что запросто могла бы стать лицом рекламной кампании хлопьев для завтрака, стояла перед грязной витриной заброшенного помещения на Четвертой авеню, 85 на самой окраине Гринвич-Виллидж [2] Grace Hartigan, interview by author. . Ее внешность казалась тут на редкость неуместной, а между тем эти места были ей хорошо знакомы. Относительно недавно, до начала прошедшей весны, когда приняла самое важное решение в жизни, она даже записала сына в здешнюю школу. Решение же это заключалось в том, что женщина отослала своего семилетнего мальчика жить к бабушке и дедушке в Нью-Джерси, чтобы ничто не мешало ей, оставшись в Нью-Йорке, заниматься живописью [3] Rex Stevens, interview by author. . Она оставила позади все – работу, мужа, любовника, сына, – ради того чтобы стать художником, толком не зная даже, что это, собственно, значит. Она знала только, что обязана это сделать, и теперь пришла к человеку, который мог подсказать ей, как именно. Женщина позвонила в дверь, из окна сверху высунулась голова. Она крикнула: «Меня зовут Грейс Хартиган, мне нужен Билл де Кунинг. Меня направил к вам Джексон Поллок».

Билл пригласил ее войти [4] Grace Hartigan, interview by author. .

Надо сказать, Грейс с самого детства готовила побег из мира, в котором жила со дня своего рождения. Нельзя сказать, что девочку привлекал какой-то особый, конкретный путь; в сущности, ей было все равно, куда направить свои стопы, лишь бы путь сулил приключения. Какое-то время ей хватало сказок, которые придумывали и рассказывали любимая бабушка-ирландка и незамужняя тетка, жившие на верхнем этаже дуплекса ее семьи в Байонне [5] Grace Hartigan, “Factors & Persons Who Helped to Influence”, notes, Box 31, Grace Hartigan Papers, Syracuse; Donna Sesee, interview by author; Robert Saltonstall Mattison, Grace Hartigan , 10; Cathy Curtis, Restless Ambition , 7–8. . Но так было до тех пор, пока родители не перевезли детей в пригород Нью-Джерси, и Грейс довольно скоро обнаружила поблизости цыганский табор. «Я часто залезала на нашу яблоню, пряталась в ветках и часами наблюдала за цыганами, – напишет она другу много лет спустя. – Я знала, что они воровали, но они делали это так легко и красиво, будто это было какое-то искусство. Я многому научилась, наблюдая за ними. Помнится, мне страшно хотелось быть такой же свободной и красивой, как они» [6] Grace Hartigan to Gertrude Kasle, March 29, 1964, Series 1, Box 2, Folder 22, The Gertrude Kasle Gallery Records, 1949–1999 (bulk 1964–1983), AAA-SI. .

Родители Грейс, судя по всему, очень быстро поняли, что эту девочку им подкинули эльфы, потому что относились к ней, старшей из четырех детей, не так, как должны относиться мать и отец. Они от нее чего-то ожидали. «Они вечно спрашивали меня: “Кто ты? Что ты собираешься делать со своей жизнью?”». И ни малейших ограничений из-за того, что этот ребенок был женского пола. Грейс однажды сказала: «Я всегда думала о себе как о личности ». В десять дет девочка хотела стать детективом [7] Nemser, Art Talk , 151–152. . А еще она любила поэзию и подумывала о писательской стезе. Затем она открыла для себя кинематограф, и с того момента ее манили актерские лавры. И действительно, женщины, которых она видела на серебряном экране, вполне соответствовали масштабу ее мечты. Вряд ли Грейс в детстве часто слышала слово «дива», но именно к такому возвышенному статусу она стремилась с самых ранних лет [8] Curtis, Restless Ambition , 8, 16; Rex Stevens, interview by author; Murray Grigor, Shattering Boundaries , film. .

Можно предположить, что фантазии юной Грейс отличались такой живостью и яркостью отчасти потому, что в реальной жизни дела семейства обстояли весьма непросто. Ее мать, потомок французских аристократов и английских колонизаторов, жила в придуманном ею самой мире острых противоречий. Она была уверена, что муж, сын кузнеца, недостоин ее. И даже когда он стал квалифицированным бухгалтером, она продолжала считать его существом низшего ранга, и напряжение, порождаемое ее недовольством, с годами только росло. Мама Грейс становилась все более и более суровой и жесткой (она, например, никогда не говорила ни мужу, ни даже детям, что любит их), и в конечном итоге у нее начали проявляться явные признаки нестабильности психики