Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер - пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

На фоне назревающего кризиса люди, мнение которых американские художники ценили выше всего, призывали их всецело сосредоточиться на искусстве. По их утверждению, задача художника состояла не в том, чтобы с чем-то бороться и что-то пропагандировать. Он должен творить и тем самым оберегать лучшее в человеческой природе. Однако американский Союз художников придерживался другого мнения. К 1939 г. эта организация почти полностью находилась под контролем коммунистической партии. Мало того, что в вопросах трудоустройства в ней явно благоволили членам партии, она еще и открыто поддерживала Иосифа Сталина, несмотря на союз, заключенный им с Гитлером. А еще сторонников Сталина в Союзе, казалось, ничуть не беспокоило то, с какой жестокостью он подавлял инакомыслие в своей стране. Начиная с 1936 г. с целью уничтожения политических оппонентов Сталина в СССР массово проводились показательные судебные процессы, прежде всего в отношении советской интеллигенции и творческих работников. Одной из первых жертв стал Лев Троцкий; его объявили врагом народа и приговорили к смертной казни [208] Giorgio Cavallon, interview by Jack Taylor; Levin, Lee Krasner , 107–108; Abel, The Intellectual Follies , 49; «Death of Trotsky, Skull Fractured with Pickaxe», The Guardian , August 22, 1940, theguardian.com/century/1940-1949/Story/ . .

Для Ли это стало последней каплей. Она довольно долго играла важную роль в прокоммунистическом Союзе художников, но теперь вышла из него. «В конце 1930-х годов мой опыт участия в левых движениях заставил меня отойти от них как можно дальше, — объясняла Краснер потом. — Под влиянием коммунистической партии они делали упор прежде всего на борьбе за политическую власть и влияние». Уйдя из Союза, Ли присоединилась к альтернативной группе «Американские художники-абстракционисты», созданной за три года до этого. Их целью были продвижение абстрактного искусства и обеспечение художникам-абстракционистам возможности выставлять свои работы [209] Glaser, «Interview with Lee Krasner», 27; Barbara Rose, «Krasner/Pollock: A Working Relationship», 8; Lee Krasner, interview by Ellen G. Landau, AAA-SI; Dore Ashton, The New York School , 75–76. . «90 процентов американских абстракционистов были молодыми, и большинство из них училось у Ганса Гофмана», — рассказывала Мерседес, которая входила в эту группу с самого начала. А еще в этой организации было на удивление много женщин [210] Mercedes Matter , interview by Sigmund Koch, Tape 1A, Aesthetics Research Archive; Harry Holtzman, interview by Jack Taylor; Thomas B. Hess and Elizabeth C. Baker, eds., Art and Sexual Politics , 62. . Ли привлекала абсолютная аполитичность абстракционистов. Она устала от споров и шумных протестов. Краснер все больше стремилась избавиться от всего — как в личной, так и в профессиональной жизни, — что отвлекало ее от творчества.

В начале лета 1938 г. Ли с Игорем отправились на его красном кабриолете в отпуск в Провинстаун. С ними поехали их друзья-художники, Розалинда и Байрон Браун [211] Lillian Kiesler, interview by Ellen G. Landau, AAA-SI, 5; Matossian, Black Angel , 278. . Они выбрали Провинстаун, потому что там находилась летняя школа Гофмана. Атмосфера в ней была несравненно более расслабленной, чем в его нью-йоркской школе. Ганс открыл учебное заведение в Провинстауне прежде всего для того, чтобы получать средства на содержание своей мастерской на Восьмой улице. Оно пользовалось большой популярностью среди состоятельных американок по всей стране, которых искусство интересовало как способ убежать от отрегулированной до мелочей повседневной жизни. А еще школа была чем-то вроде частного летнего гарема Гофмана. Тот, приезжая в Провинстаун, совершенно не сдерживал свои дионисийские наклонности. «Он нахваливал старушек и отрезал яйца у молодых мужчин, — рассказывала Элен де Кунинг. — Он вел себя, как самец слона» [212] Willem and Elaine de Kooning, interview by Peter Busa and Sandra Kraskin, AAA-SI; Rosenberg, The Anxious Object , 147; Elaine de Kooning, interview by John Gruen, AAA-SI, 8; oral history interview with Vaclav Vytlacil, AAA-SI. . Когда кого-то из учениц нужно было покритиковать, Ганс обычно игриво гладил ее ниже спины. Скульптор Луиза Невельсон, которая училась у Гофмана в Германии, возмущалась его выходками в США. Она обвиняла Ганса в том, «что он целует задницы богачей». А другой его друг описал поведение мужчины еще безапелляционнее: «Он трахал все, что двигалось» [213] Oral history interview with Lillian Ostrowski, AAA-SI; Nemser, Art Talk , 72; anonymous, interview with author, December 2013, New York. .

В Провинстауне Гофман был культовой фигурой: местные считали старика чокнутым. Он и правда разительно от них отличался. В городе жили в основном рыбаки, которые держали снасти в лачугах на берегу и селились в обитых вагонкой домишках, покрытых облупившейся краской. Жители наслаждались относительно изолированной жизнью вдали от суматошного материка [214] Oral history interview with Nathan Halper, AAA-SI; oral history interview with Lillian Ostrowski, AAA-SI; Dore Ashton with Joan Banach, eds., The Writings of Robert Motherwell, 309. . Именно такое место — расслабленное и безопасное — и искала Ли, когда они с Игорем решили сбежать из Нью-Йорка и от бесчисленного количества личных проблем. «Главная их трудность заключалась в том, что Ли привлекала все больше и больше внимания», — рассказывала ее бывшая соседка по квартире писательница Мэй Табак. Когда Игорь и Ли познакомились, еще будучи студентами, он был знаменитостью, он грелся в лучах славы. Но все последующие годы Игорь никак не развивал свой талант. Со временем он начал напоминать певца, который наскучил публике, потому что его репертуар не пополнялся. По словам Лилиан Кислер, его уже никто не воспринимал всерьез как художника [215] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 388; Lillian Kiesler, interview by Ellen G. Landau, AAA-SI, 6. . Ли же, напротив, работала все упорнее, и ее профессиональная репутация в среде коллег неуклонно крепла. И ей было крайне трудно понять творческую самоуспокоенность Игоря, не говоря уже о том, чтобы с ней смириться.