Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер - пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

Билл с Элен считали квартиру на Кармин-стрит мастерской Элен и их общим домом. «Мы с Биллом придерживались своеобразного распорядка дня, — рассказывала Элен. — Нам нравилось поздно вставать, расходиться по своим мастерским и работать часов до 23. Потом мы прогуливались до 42-й улицы. Мы бродили по ней туда-сюда, потом шли в кино и выходили из кинотеатра часа в три-четыре ночи. И отправлялись домой» [1034] Gruen, The Party’s Over Now , 211. . Хотя все это едва ли можно считать «старомодным семейным укладом», о котором мечтал Билл, женясь на Элен, отчасти он получил то, что искал. А именно собственную мастерскую и даже жену, которая сильно любила его своим особым независимым способом [1035] Elaine de Kooning, interview by John Gruen, AAA-SI, 8–9; Hall, Elaine and Bill , 63–64; Stevens and Swan , De Kooning , 237–238. . А вот нормальное питание в это уравнение никогда не входило. («Однажды я нашел в ее холодильнике яйцо. И, судя по тому, что от него осталась одна засохшая скорлупа, пролежало оно там очень-очень долго, — рассказывал сын Конрада Чарльз Фрид. — Любой продукт из холодильника Элен ты ел на свой страх и риск [1036] Charles Fried, telephone interview by author. ».) К тому времени, когда Билл обосновался на Четвертой авеню, а Элен — на Кармин-стрит, он уже окончательно сдался и привык не обращать внимания на ее полную несостоятельность в быту. Словом, Билл и Элен нашли способ продолжать существовать как пара. Они по-прежнему шагали по жизни вместе, хотя и не в ногу.

После войны Билл узнал, что его родным в Нидерландах посчастливилось пережить годы военных действий и нацистской оккупации. Он написал отцу, чтобы рассказать ему о переменах в своей жизни в Америке за время, пока контакт был потерян. О своей профессиональной жизни он рассказывал так: «То, стану ли я когда-нибудь великим художником, должны оценивать другие. Я же просто хочу быть художником». О своей личной жизни он сообщил, что «женился на красивой женщине, которая шлет вам большой поцелуй». К письму Билл приложил две фотографии. А Элен действительно поцеловала письмо, оставив на бумаге четкий отпечаток красной помады. Рядом с ним Билл нацарапал: «Она говорит, что на самом деле ее губы больше» [1037] Stevens and Swan, De Kooning , 233–234. . Тогда пару все еще связывали игривые сексуальные отношения. Примерно в это время Элен забеременела. «Чтобы избавиться от беременности, тебе нужно было идти в клинику Маргарет Сэнгер. И при этом совершенно невозможно было отделаться от чувства, что ты нарушаешь закон», — вспоминала Элен [1038] Stevens and Swan, De Kooning , 239; Gibson, Abstract Expressionism , 134; David Kennedy, Birth Control in America , 183, 208–9, 266–67; Fred M. Kaplan, 1959: The Year Everything Changed , 227–29. Главными методами контроля рождаемости для женщин в то время были спермицидное желе и диафрагма, а также крайне ненадежный календарный метод. Еще одним вариантом, о котором вслух не говорили, часто оказывался аборт. Противозачаточные таблетки появились только в 1957 г., причем вначале их использовали в качестве лекарства от расстройств менструального цикла. За два первых года эти таблетки выписали 500 тыс. женщин. В 1960 г. они были одобрены Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов как средство для предотвращения беременности. . Кроме того, у них не было денег на аборт. В такой трудной ситуации она могла бы обратиться за помощью к сестре Мэгги, но та уехала работать в американских консульствах в Марокко, Турции и Бельгии. Следующим самым близким им человеком была Эрнестина. Поэтому Билл отправился просить взаймы к ней [1039] Luke Luyckx, telephone interview by author; Ernestine Lassaw, e-mail to author via Denise Lassaw, January 20, 2014; Denise Lassaw, e-mail to author, September 16, 2016. Билл отплатил Эрнестине картиной небольшого размера. . Вообще-то мужчина хотел ребенка, просто на тот момент был не способен его обеспечить. Он надеялся, что сможет в будущем. У Элен же к материнству было в высшей мере неоднозначное отношение [1040] Stevens and Swan, De Kooning , 239; Hall, Elaine and Bill , 170–171; Elaine de Kooning, interview by Antonina Zara, 31. .

Вопрос, рожать ребенка или нет, остро стоял практически перед всеми художницами в кругу Элен, и для большинства этот выбор был весьма мучительным. В конце 1940-х гг. неуклонно крепнувшие силы начали объединяться под знаменем «арт-бизнеса». И в этой среде добиться, чтобы тебя всерьез воспринимали как женщину, которая пишет или занимается скульптурой, было чрезвычайно трудно. Уже само определение «художница» вызывало неодобрение. А уж если к нему добавлялось слово «мама», то это практически гарантированно обрекало женщину на жизнь в творческой изоляции и полное безразличие общественности. С практической точки зрения был важен еще и фактор времени. По словам Элен, женщине, чтобы быть и матерью, и художницей, нужно гораздо больше времени, чем требует работа на полный рабочий день. Один случай помог ей осознать, что играть одновременно обе эти роли у нее не получится. Элен рассказывала: