Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер - пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

Пока Элен изучала себя в зеркале, перенося свое отражение на холст в собственной интерпретации, она пыталась также нащупать собственный творческий путь. Миссис де Кунинг, безусловно, уже сформировалась как социальная личность, независимая от Билла, но с творческой точки зрения все еще оставалась под сильным влиянием мужа. Элен сама с присущей ей прямотой описывала себя как его увлеченную и преданную ученицу. Ведь художники во все века привязывались к уважаемому учителю и черпали вдохновение в его творчестве [1020] Hall, Elaine and Bill , 62–63. . Однако такого рода отношения неизбежно порождали грызущее чувство творческой неудовлетворенности. Элен, конечно, не надеялась превзойти Билла в живописи — слишком уж высоко она ценила его неповторимый талант. Тем не менее она тоже хотела создавать «что-то уникальное». «Не думаю, что художники когда-нибудь открыто говорят, что намерены создать новое искусство, — объясняла Элен. — Но что бы ни делал любой мастер в своей студии, он всегда нацелен на создание чего-то нового. Ведь если ты повторяешь уже сделанное кем-то ранее, в твоих занятиях нет никакого смысла» [1021] Elaine de Kooning, interview by Arthur Tobier, 23–24. . А между тем женщина-художница, вышедшая замуж за художника, очень сильно рискует в какой-то момент начать имитировать творчество мужа. Жермен Грир описывала этот феномен, который она считала «старым, как сама живопись», следующим образом:

Женщины очень часто любят тех, кем восхищаются. Восторгаясь, они подражают им. В результате этого имитирования их затягивает в миф о мастере, в котором они являются самыми пылкими поклонницами объекта обожания. Вероятно, художница начнет взвешивать все обстоятельства и рисковать своим сексуальным счастьем, вступая в постоянную конкуренцию или борьбу за свою свободу. И тогда внешний мир получит возможность хотя бы догадываться о том, что на кону стоит ее индивидуальный талант… Но на каждую творческую женщину, которая сделала все, чтобы заявить о себе вопреки власти любви, приходятся буквально сотни тех, кто охотно растворился в своем муже. И их деятельность не оставила сколько-нибудь заметных следов [1022] Greer , The Obstacle Race , 40; Nemser, Art Talk, 90. Немсер пишет: «Вероятно, если мужчина попадет под влияние другого мужчины или тот даже заставит его действовать, то его не назовут последователем этого второго мужчины. Но если женщина тесно общается с мужчиной, она всегда считается его ученицей». .

Подчинение, погружение, анонимность, сдача позиций — возможно, какая-то другая женщина в ее ситуации выбрала бы такой путь, но Элен все это ничуть не привлекало. «Она была не из тех, кто сказал бы: „Билл, дорогой, можно я помою твои кисти?“ — вспоминал друг Элен Билл Берксон. — Второстепенные роли были, конечно же, не для нее» [1023] Stahr, The Social Relations of Abstract Expressionism , 215. . Элен стремилась завоевать признание. Она просто обязана была найти собственный путь в творчестве. И тут ей на редкость своевременно подвернулся все тот же Конрад.

Однажды вечером Элен зашла в мастерскую Билла. Он как раз проводил частный урок по портретной живописи с мужской натуры. Элен очень понравились складки и изгибы одежды натурщика. Ей приглянулось то, как рубашка и брюки, галстук и пиджак делили его тело на половины и четверти. Впоследствии художница вспоминала: «И я начала делать наброски со своего брата Конрада. Мои картины, написанные по этим рисункам, становились все больше и больше, пока не достигли натуральной величины» [1024] Munro, Originals , 254; Elaine de Kooning, interview Antonina Zara, 8. . По ходу работы мужское тело, поделенное на фрагменты одеждой, становилось для нее все более важным, равно как и то, как выглядел конкретный натурщик в состоянии покоя. Элен обнаружила: у каждого мужчины есть своя поза, рассказывающая о его характере не менее красноречиво, нежели его собственное признание. «Некоторые мужчины сидят закрыто: нога на ногу, руки скрещены на груди. Другие, наоборот, открыты миру и сидят соответствующе, — рассказывала она. — Меня очень заинтересовал язык тела. Я стремилась выразить характер человека через структуру одежды» [1025] Munro, Originals , 254; Elaine de Kooning, interview by Molly Barnes, 4–5; Lawrence Campbell, «Elaine de Kooning: Portraits in a New York Scene», 39. . Творческий подход Элен не опирался на выражение лица позирующего. Фактически вскоре она перестала изображать лица. Они больше не казались ей критически важными для портрета как описания человека [1026] Campbell, «Elaine de Kooning Paints a Picture», 63. . «Я работала над этими портретами месяцами, писала очень дробными мазками. Я хотела показать в живописи действие и чтобы оно было заметно с первого взгляда. Эффект действия создавался самими мазками краски, — рассказывала художница. — А еще я постоянно переделывала картины, нанося все новые слои, чтобы найти нужные контуры» [1027] Elaine de Kooning, C. F. S. Hancock Lecture, 3–4. . Элен достигла значительных успехов в портретной живописи, потому что в дополнение к новой технике живописи использовала свое личное качество — способность сопереживать. Она пронизывала все начинания молодой женщины. Конрад рассказывал, что, работая над портретом, Элен всегда устанавливала тесный «психологический контакт с натурщиком»: