Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Так постепенно от формы мы переходим к содержанию и рассмотрению того, как именно Черчилль смог использовать свое преимущество. И первое, с чего следует начать, это описание главного героя.

Черчилль создает перед читателями чрезвычайно светлый образ герцога Мальборо, от которого даже у расположенного к автору читателя не может не зарябить в глазах. Столь явный перекос в изображении Мальборо — акцентирование внимания на его достижениях и отказ от малейшей критики в его адрес — имел под собой очень простую, но вескую причину. Если в начале политической карьеры почетное место авторитета занимал лорд Рандольф, то спустя три десятилетия Черчилль нашел себе нового кумира в лице другого предка. Больше отдаленный от него по времени, он оказался ближе ему ментально и духовно.

По сути Мальборо был не только выдающимся полководцем, он также воплощал в себе политическое начало, де-факто выполняя на протяжении десяти лет обязанности первого министра королевы [1248] Cm.: Churchill WS. Op. cit. Book. II. Vol. 4. P. 795. . В изложении Черчилля политические взгляды герцога удивительным образом совпадают с его собственными воззрениями. Мальборо никогда не был «партийным» человеком, придерживаясь «центральной линии» и больше заботясь не о выгодах отдельных группировок, а о «решении государственных задач». «Он упрямо отказывался играть с любой из партий, — подчеркивает биограф. — В глубине своего сердца, а также после сорока лет пребывания при дворе, в военных лагерях и многочисленных советах он одинаково презирал как вигов, так и тори» [1249] Cm.: Ibid. Book. I. Vol. 1. P. 448; Book. II. Vol. 3. P. 487. . Он был противником «агитаций и дерганий за ниточки», к которым обращались такие люди, как Харли (читай — Болдуин). Его главным оружием было «личное влияние и последовательность», а «партийной идеей — использование обеих фракций с целью удержания на поверхности и продолжения службе Короне». И как у его потомка, итогом стремления сохранить независимость стали недоверие, зависть и критика, испытываемая в отношении его персоны с обеих сторон политического ринга [1250] Cm.: Ibid. Book. I. Vol. 1. P. 449; Черчилль У.С. История англоязычных народов. T. 3. С. 22; Churchill WS. Op. cit. P. 479–480, 482. .

Лорд Рандольф тоже был политиком, и его также нельзя назвать приверженцем партийной дисциплины. И в этой связи возникает вопрос, что смог дать Мальборо такого, чего не способен был предоставить Черчиллю собственный отец? Если абстрагироваться от других тем и акцентироваться на главном, то ответ следует искать в военном опыте. Черчилль принадлежал к тому «потерянному поколению», которому суждено было пройти не просто через войну, а через мировую войну, оставившую в душе каждого кровоточащие раны. Работая над «Мальборо», он еще не знал, что впереди его и весь мир ждет новое испытание. Но при этом показательно, что уже в первом томе, упоминая военные конфликты, в которых участвовал его предок, Черчилль скажет, что «со времен вражды между Римом и Карфагеном человечество не знало такой мировой войны» [1251] См.: Churchill WS. Op. cit. P. 16. , а последующие историки заметят, что «Мировой кризис», «Мальборо» и «Вторая мировая война» — это три книги, посвященные трем мировым войнам [1252] См.: Weidhorn М. A Harmony of Interests: Explorations in the Mind of Sir Winston Churchill. P. 107–108. .

Неудивительно, что в «Мальборо» Черчилль неоднократно высказывает и обосновывает, что сражения являются «верстовыми столбами мировой истории», которые «полностью меняют ход событий, создают новые стандарты и ценности, рождают новые настроения и способствуют появлению новой атмосферы» [1253] Cm.: Churchill WS. Op. cit. Book. II. Vol. 3. P. 381. См.: также высказывание УС. Черчилля, что «история человечества это история войны». Churchill WS. Now or Never П Collier’s. 1939. June 3. P. 9. . Так, битва при Бленхейме обретает статус «бессмертной» не из-за проявленной в ходе ее «исключительной жестокости бьющихся друг с другом войск», а по причине своего огромного влияния — «изменения расстановки политических сил в мире». Если «разгром Армады сохранил жизнь Британии», то «Бленхейм распахнул перед ней ворота в современный мир» [1254] Cm.: Churchill WS. Marlborough: His Life and Times. Book. I. Vol. 2. P. 882, 916. . Используя метафору самого Черчилля, война является «пламенем несчастья, закаляющим цепи, на котором подвешены судьбы» мира [1255] Указанную метафоруСм.: Churchill WS. Op. cit. Vol. 1. P. 349; Черчилль У.С. Указ. соч. C. 27. .

С учетом этого становится понятным, почему Черчилль придает такое значение рассмотрению и восхвалению военного опыта своего героя. Становятся понятными и другие тезисы, которые, хотя и рождаются из анализа военного опыта Мальборо, на самом деле выражают мнение его потомка. Например, давно лелеемая Черчиллем мысль о великодушии после победы. Здесь же можно найти фрагмент, явно указывающий на бесперспективность и опасность Версальского договора: «Нескончаемая каденция исторического процесса показывает, что скромность и милосердие в победе не менее важны, чем смелость и способности во время сражения» [1256] Churchill WS. Op. cit. Book. II. Vol. 4. P. 996. .