Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Черчилль считал, что, опровергнув несправедливую критику, внесет значительный вклад в историческую науку; в его понимании, правдивое понимание прошлого «изменит исторические суждения и оценки нескольких поколений» [854] См.: интервью The Observer. Номер The Observer от 1 октября 1933 года. Documents. Vol. 12. P. 656. . Однако проблема заключалась в том, что иногда он и сам скатывался в темную область пристрастности и тенденциозности. В одном из фрагментов он настолько увлекся обелением Мальборо, что, как говорят, «перешел на личности». В частности, пытаясь объяснить «скупость» своего предка, он сообщил читателям, что Маколей признавался, будто принял должность в Верховном комитете по делам Индии исключительно ради улучшения собственного благосостояния. Пусть так, но какое отношение поступки Маколея имели к истории герцога Мальборо и событиям более чем двухвековой давности? [855] См.: Churchill WS. Op. cit. P. 422.

Крен в сторону Маколея не остался незамеченным. Одни критики оценили успехи, достигнутые автором в очищении образа «народного героя» [856] См.: Письмо Уильяма ван Антверпа Уинстону Спенсеру Черчиллю от 7 декабря 1933 года. Documents. Vol. 12. P. 688. , другие считали, что Черчиллю «изменило чувство меры» [857] См.: Ashley М. Op. cit. P. 141. , а третьи находили, что выпады против покойного историка только портят общее впечатление. Например, Альфред Дафф Купер, который сам отметился замечательной биографией Талейрана и с которым обсуждалась рукопись первого тома, считал высказывание о «лжеце» двойной ошибкой. Во-первых, Черчилль, проявив недопустимые эмоции («злобу»), отошел от объективности повествования и к тому же использовал «неподобающий язык». Во-вторых, оперируя фактами, Черчилль мог бы остаться на одном уровне с Маколеем, но, развешивая ярлыки, «опустился до уровня озорного школьника, дразнящего преподавателя за его спиной». «Со всеми его ошибками, Маколей был великий художник, — сказал Купер своему другу. — Если вам так угодно, назовите его историческим романистом. Сравните его, наконец, с Вальтером Скоттом…» [858] См.: Письмо от 9 июля 1933 года. Documents. Vol. 12. P. 625–626. .

Купера поддержал профессор-историк Луис Бернстайн Намьер (1888–1960). По мнению Намьера, автор уделил слишком много внимания персоне почившего вига, «испортив тем самым собственное описание образа Мальборо». В книге практически нет мест, где бы, обсуждая тот или иной поступок предка, Черчилль не «отходил бы в сторону и не вдавался в спор с тем карикатурным образом, который оставил Маколей». В результате, с сожалением констатировал Намьер, «прочитав вашу книгу, я окончательно убедился в том, что изображение Мальборо Маколеем ошибочно, но взамен я не смог получить образ полководца, который был бы настолько же выразителен, как созданный вами, к примеру, портрет Вильгельма III». Намьер считал, что сочинение только выиграло бы, если бы Черчилль убрал все разбирательства с Маколеем в отдельное приложение, не отвлекая внимание читателей от описания главного героя. «В таком случае вы бы избавили свой труд от полемической составляющей, которая раздражает в великом произведении искусства» [859] См.: Письмо от 14 февраля 1934 года. Ibid. Р. 720–721. .

Без упоминания выпадов в сторону Маколея не обходятся и последующие исследователи. Так, Рой Дженкинс полагает, что первый том «Мальборо» отличает «неистовая пристрастность». Словно «доказать несостоятельность» выводов Маколея было главным (после улучшения своего финансового состояния) побудительным мотивом написания этого труда [860] См.: Jenkins R. Op. cit. P. 451. . Джон Лукач считает «неумеренную карающую кампанию против Маколея» «очевидной ошибкой» [861] См.: Lukacs J. Op. cit. P. 115. . Профессор Питер Кларк идет еще дальше. По его словам, теряя чувство меры, Черчилль слишком часто выступает не историком, а адвокатом, последовательно защищающим своего «клиента» перед читателями-присяжными. Создается впечатление, что перед нами не Черчилль-писатель, а Черчилль-политик, обращающийся с прошлым, как с настоящим: он с такой же неистовостью, энергичностью и решительностью громит Маколея, как на другом участке сцены разбивает предложения лорда Ирвина и Стэнли Болдуина по индийскому вопросу. Причем, в отличие от индийской кампании, на страницах своей книги Черчилль оказался более успешен. Он одержал верх над противником, но цена, которую приходится платить за эту победу, сказалась на качестве всего произведения, которое, как заметил Кларк, «обезображено» борьбой с Маколеем [862] Cm.: Clarke P. Op. cit. P. 165–166, 164. .