Мод Жульен - Рассказ дочери [18 лет я была узницей своего отца] [litres]

Не знаю, может, я росла быстрее, чем мне полагалось, но эти туфли причиняют мне сильную боль. Когда я говорю об этом, мать отвечает: «Это вопрос силы воли». Отец рассказывает мне о китайцах, высокоразвитых существах, которые туго перевязывали себе ступни, чтобы те оставались маленькими. Я должна понять, как мне повезло, и перестать жаловаться.

Оформлять для меня специальный заказ – немыслимо. Прежнюю пару, которая разваливается, я больше носить не могу. В их подошвах так много дыр, что с недавних пор мне пришлось подкладывать внутрь листья, чтобы ноги не слишком промокали.

Я также должна теперь носить чудовищный жилет из тяжелого серого твида, который специально для меня заказал отец. Он хочет, чтобы я носила его летом и зимой, поверх блузы или свитера. Жилет специально заказан слишком большой, чтобы я могла носить его несколько лет, и в нем шесть карманов, в которых я должна держать перьевую ручку, шариковую ручку, карандаш, точилку, ластик, кусок промокашки, маленький блокнот и листки, нарезанные из официальных бланков разнообразных масонских организаций, в которых состоит отец.

Я также должна иметь при себе пару алюминиевых скрепок для бумаг – ни в коем случае не обычных зажимов, которые отец считает «аксессуарами для лентяев», – и коробку с перьями, которые надо держать отдельно от перьевой ручки в другом кармане. Они специально предназначены для написания нот, их следует выводить пером и чернилами.

Еще у меня есть носовой платок, отвертка с корковой насадкой на конце, чтобы я ею не поранилась, и компас, которым мне предстоит воспользоваться, если меня похитят. Если это случится и мне придется пробираться по лесу, отец советует всегда держаться севера, иначе я буду плутать кругами.

Внутренний карман предназначен для словарных карточек по немецкому – на одной стороне написано слово на немецком, на другой его французский перевод, – которые отец задал мне заучить. Я также должна носить с собой пару плоскогубцев, но, поскольку они очень тяжелые и оттягивают карман, меня обычно избавляют от их ношения.

– Ты должна постоянно держать при себе инструменты, чтобы смочь работать всегда, везде.

Где бы я ни была, я должна быть готова засесть за импровизированный экзамен, сдать тест по латыни и так далее. В то же время мне следует уметь, скажем, заделать протечку в трубе при первой же необходимости. На взгляд отца, этот жилет соответствует некоему рангу . Он уподобляет его рабочим фартукам «Спутников Тур де Франс» – мастеров, которые всегда имеют при себе инструменты. Этот жилет означает, что я уже никак не смогу «по-лентяйски» сослаться на отсутствие у меня инструментов для выполнения той или иной работы.

Отец настаивает, чтобы я носила этот жилет с утра до вечера, за исключением тех часов, когда играю на аккордеоне. Но жилет ощущается как тяжкое бремя, цепь, постоянно напоминающая, что мне предстоит выполнить определенную миссию. Я стараюсь использовать любую возможность снять его, будь то хоть пара минут, когда я остаюсь одна в классе, хоть тридцать секунд, когда иду в туалет. Не знаю, почему родители так на нем зациклены.

– Ты ведь не снимала свой жилет, правда? – спрашивают они по нескольку раз в день.

Я смотрю им в глаза и отвечаю:

– Нет, я ношу его постоянно, – дрожа при мысли, что они могут узнать правду.

Но моя ложь остается никем не замеченной – как и дамоклов меч, висящий над головой отца. Я начинаю задумываться, действительно ли мне необходимо выстраивать кирпичные стены в своей голове.

А еще у меня давно появилось желание исследовать каждый уголок этого огромного здания, и мне все труднее сопротивляться ему. Разумеется, мне приходится проявлять крайнюю хитрость. Моменты, когда я могу ускользнуть от постоянной слежки, ограничиваются всего парой-тройкой минут. Поскольку все помещения дома запираются, первое, что я должна сделать, – выяснить, где спрятан каждый ключ.

Теперь я знаю, что отец держит ключ от своей спальни под дверным порожком. Я максимально использую те моменты, когда оба родителя находятся на нижнем этаже, чтобы бесшумно проскользнуть наверх, осторожно вынуть ключ из тайника, трепетно повернуть его в замке и сделать первый шаг в огромную спальню. Не тратя ни мгновения, я подхожу к большим платяным шкафам, которые мне строго-настрого запрещено открывать. Обнаруживаю рапиры и шлемы, стеганые безрукавки. Я никогда не видела, чтобы отец фехтовал. Может быть, это «реликты» прежней жизни? В другом шкафу я нахожу шесть или семь разных рыцарских нарядов: туники с большим крестом на груди, длинные накидки с капюшонами и мечи в ножнах с поясами.