Василий Сабинин - Право на приказ

— Командир взвода разведки лейтенант Сушков, — козырнул лейтенант. — Только задерживать меня не стоит. Дорогу показывать будет некому, и в расположение части пропустят только со мной, товарищ капитан медицинской службы. Да и ваших представителей тоже надо охранять.

— Не волнуйтесь. Я нахожусь во вверенном мне подразделении, и тут будьте добры выполнять мои приказы. — На глаза Касьяновой попался Фомин, стоявший, как и стоял, по стойке «смирно» и с автоматом. — Вот старшина меня проводит. Посмотрим, что у нас за соседи такие объявились. Ярыгин! — крикнула она в окно, и вскоре пришел пожилой красноармеец желчного болезненного вида в накинутой на плечи шинели.

Это был один из ездовых, и форма сидела на нем совсем неважно. Он потоптался у входа, пока Касьянова наставляла его охранять лейтенанта, совершенно не обратив внимания, что Ярыгин совсем без оружия. Потом она выяснила у лейтенанта дорогу, по которой надо идти, щелкнула выключателем трофейного фонарика для проверки и приказала Фомину следовать за ней, оставив лейтенанта Сушкова наедине с Ярыгиным.

— Ну и начальница у вас, батя, — вздохнул артиллерист.

Тот не ответил, а начал расстилать шинель на лавке, явно намереваясь лечь.

— Нарушаешь, батя. Ты меня охранять должен, а не спать. Чего молчишь?

— Ты арестованный, с тобой разговаривать не полагается, а за занавеской кушетка есть, ложись и спи, раз приказано. Меньше чем за два часа они не обернутся.

— Дело говоришь. Вздремну. У вас тут прямо санаторий. Ну и служба.

Ярыгин ничего не ответил, и Сушков почувствовал сам, что засыпает.

Часть, на территории которой был задержан ездовой медсанбата Рассохин — именно такой была фамилия Никитича — со своей «рыбацкой артелью», была артиллерийским полком прорыва Ставки, размещенным в условиях сугубой секретности в районе Ласкарцев, и подчинялась даже не армейскому штабу, а непосредственно фронту. Режим охраны определялся строжайшими приказами начальника охраны тыла фронта, продиктованными серьезнейшей обстановкой в тылу. Люблин и все правобережье Вислы — места лесные и для немецких разведгрупп, диверсантов, националистских бандитов самого разного толка и ориентации были почти идеальным полем деятельности. Любельское Полесье кишело бандами, и те, кому по долгу службы приходилось чистить прифронтовые тылы, работали денно и нощно. Банды-боевки, или, как их именовали на жаргоне контрразведчиков, «бандобой», уничтожались в первую очередь в местах дислокации оперативных резервов, но справиться с ними сразу было необычайно трудно. Националисты в отличие от отставших и выходящих из окружения групп немцев как свои пять пальцев знали местность, долго базировались на ней и имели солидную агентуру среди местного населения, да и действовали по общему плану штаба АК [1] Армия Крайова — конспиративная военная организация, действовавшая в 1942—1945 годах на территории оккупированной немецко-фашистскими войсками Польши. После разрыва в 1943 году отношений между СССР и польским эмиграционным правительством в Лондоне последнее пыталось использовать АК в антисоветских целях. . Две бригады аковцев даже не тронулись на помощь Варшаве, а занялись тем, что объявили настоящую войну созданному в Хелме Польскому комитету национального освобождения — новому правительству Польши и советским военным властям.

Поэтому предосторожности, из-за которых Никитич оказался нарушителем, были совсем не излишними и охранявшие артполк люди Сушкова были формально абсолютно правы, но от этого возмущение начальницы медсанбата не стало меньшим. Еще бы! Задержаны люди, выполнявшие ее приказание, служащие во вверенном ей подразделении, и именно с ней этот молодой лейтенантик позволил разговаривать чуть не в приказном тоне. Она им еще покажет!

Касьяновой было тридцать четыре года, и на войну она попала с репутацией хорошего специалиста, красивой, хотя и чуть вздорной женщины. Внешне ее биография мало отличалась от других докторских биографий: школа, медвуз, замужество, работа в хорошей больнице. Только перед самой войной наметилось расхождение от образцов — она, на взгляд посторонних, совершенно неожиданно развелась с мужем, учителем русского языка и литературы. Где-то в глубине души она полагала, что муж не сегодня завтра одумается и покаянно явится обратно, но этого не произошло — совсем незаметная другая женщина, этакая серая мышка из городского музея, оказалась притягательнее и сильнее, чем эффектная и преуспевающая Касьянова, считающаяся к этому времени восходящим медицинским светилом области. Друзья и подруги в разговорах при Касьяновой о новой паре говорили иронически, и ей поначалу это нравилось, но потом приелось, и она стала обрывать подруг, когда те начинали судачить на день ото дня становившуюся неприятной тему.