Александр Штейн - И не только о нем...

— Всюду есть хорошие люди…

Он очень хотел повидать и порадовать своим возвращением престарелого отца, жившего в Киеве, сел в поезд и по дороге был снова взят, на этот раз «за нарушение паспортной системы», сняли с поезда и снова отправили. Уже — в другой лагерь. С другим режимом. В угольные шахты…

И вот в 1953 году 3 марта отсидел «свои» десять лет, «всего лишь» десять лет, ровно десять лет.

И срок его кончился, день в день, 3 марта, когда у Сталина был удар, надо же такое совпадение чисел…

Спустя два месяца после освобождения Алексей Яковлевич возвращается из Прокуратуры СССР, от того же Романа Андреевича Руденко, и, чтобы передохнуть от естественного напряжения, присаживается на скамейку в скверике у Большого театра и читает-перечитывает решение Прокуратуры СССР — о прекращении дела «за отсутствием состава преступления».

И не замечает, что рубашка его — мокрая от слез.

«За отсутствием состава преступления…»

Алексея Яковлевича выпустили — и дальнейшая судьба его известна не только друзьям, но и миллионам зрителей «Кинопанорамы», начатой им впервые, по его личной инициативе на Центральном телевидении… Он пишет снова сценарии, их ставят, пишет повести, их печатают, и уже после смерти Алексея Яковлевича выходит прекрасное двухтомное собрание его сочинений, с вступительной статьей поэтессы, его жены, Юлии Друниной…

Судьбы, судьбы, судьбы…

В КОНТЕКСТЕ С СУДЬБОЙ Бориса Ильича Збарского я читаю с пристальным вниманием статью «Генеральный прокурор», опубликованную в «Известиях» 30 июля 1987 года.

Автор статьи — главный редактор журнала «Социалистическая законность» И. Кондрашов.

Статья — к восьмидесятилетию Руденко Романа Андреевича, ушедшего из жизни в 1981 году.

Того самого, который возвратил Звезду Героя Борису Ильичу.

Главный обвинитель от СССР на Нюрнбергском процессе военных преступников.

Он лично допрашивал Геринга и Риббентропа, Кейтеля и Фриче, таких свидетелей, как фельдмаршал Паулюс, сдавшийся под Сталинградом. И все-таки главным его делом была борьба за восстановление поруганной законности.

Ведь он был назначен Генеральным прокурором СССР в 1953 году. Именно в пятьдесят третьем, после марта.

«Были пересмотрены дела незаконно осужденных граждан, их полностью реабилитировали, это имело огромное значение для судеб многих тысяч людей, для всего нашего общества».

Многих тысяч…

В их числе был и Збарский.

В места заключения, в лагеря выезжали специальные «тройки», разбиравшие дела, на это требовалось время…

«Известия» заключают свою статью, настойчиво подчеркивая сегодняшнюю задачу — обеспечить решительное улучшение стиля, формы и методов деятельности прокуратуры…

Этот стиль был и в том, как тогда, в кабинете, Р. А. Руденко встал и пошел навстречу приведенному к нему арестанту Збарскому.

ВЕРНУЛСЯ.

30 декабря одна тысяча девятьсот пятьдесят третьего года.

И предновогоднюю ночь встретил дома, на свободе, в отличие от предыдущих.

Вместе с вернувшейся Евгенией Борисовной.

Оба вернулись теми же и все-таки другими. Казалось, что и по росту они стали как-то меньше.

Борис Ильич говорил тише, жесты скупее, чаще молчал.

И в голове господствовала одна мысль.

Скорей все восстановить, приступить к работе.

Мавзолей.

Кафедра биохимии.

Лаборатория по злокачественным опухолям.

5 января позвонили, сообщено — есть приказ о восстановлении его на работе по кафедре биохимии.

На категорические рекомендации врачей «ни в коем случае не испытывать судьбу», не торопиться с работой, поехать в санаторий подлечиться, вместе с Евгенией Борисовной, которая тоже очень ослабела, он отвечал таким же категорическим «нет».

И только иногда, чуть усмехнувшись, говорил:

— Я уже отдыхал почти два года. Мне это решительно не понравилось.

Он спешил.

Он очень спешил.

Пока его еще не восстановили в партии.

И у него не было нового пропуска в Мавзолей, который был бы действителен круглые сутки.

Приближалась памятная дата.

27 января 1924 года.

День похорон Владимира Ильича Ленина.

Он был с ним, со спящим Лениным, спустя десятилетие.

Был с ним спустя двадцатилетие.

И вот пришло тридцатилетие.

Взяв с собою невестку, которая никогда не была в Мавзолее, отправился на Красную площадь. Они пришли, когда доступ уже давно кончился, площадь была пустынна. Борис Ильич показал разовые пропуска, помедлив, поглядел на слова ЛЕНИН, СТАЛИН, ничего не сказав, спустился с невесткой в траурный зал.