Вадим Абдрашитов - Портрет поздней империи. Андрей Битов

Первая книга Битова — сборник рассказов «Большой шар» — вышла в 1963 году. Наверное, Андрей Георгиевич запамятовал и подарил альманах «Молодой Ленинград» со своими рассказами. А может, я чего не знаю. Перебивать не стал.

Мы преподнесли коньяк. Битов достал штоф водки. Усугубили по рюмке — за Мариенгофа — и продолжили разговор:

— Я коньяк не люблю, — говорит мэтр, — да и не коньяк это вовсе.

— А что же?

— А!.. Молодежь!.. И не знаете, как Никитка коньяк испортил?

— Не знаем.

— Хрущев смелый был. Этого у него не отнять. Но и глупый был, как табуретка. Его пригласили в Армению. Водили по виноградным плантациям, давали дегустировать коньяк, рассказывали, как, из чего и в каких условиях все это производится. Ну, он и спрашивает: «Вы говорите, что самое ценное в этом деле — коньячный спирт?» — «Он самый», — отвечают армяне. «Так давайте его реализовывать! Экономику республики поднимем на новый уровень». Армяне подумали — и согласились. Да и как тут откажешь генсеку?

Андрей Георгиевич разливает по новой — выпиваем за армян.

— Там же как все обстоит? — продолжает он. — Все зависит от соотношения количества и качества. Процедура сложная. Я позже у математиков знакомых уточнял — говорят, действительно такое может быть. Продали армяне выдержанный коньячный спирт. Осталось его немного. И что сделаешь с ним теперь? Стали гнать некачественный продукт.

— И то, что мы пьем? — показываю я на пятизвездочный «Арарат». — Вода?

— Вода, — соглашается Битов. — И все Никитка. Фигура! Генсек! А какую память о себе оставил? Анекдот один. Бог его знает, правда это или неправда, но осадочек остался.

И неожиданно Андрей Георгиевич возвращается к Мариенгофу:

— Так и с вашим имажинистом было. Предал, не предал — кто теперь разберет? А осадочек — вот он, никуда не денешь. Но в Ленинграде к нему относились с почтением — так, на всякий случай. На вид — большой дядечка. Родные называли его Длинный.

— Виделись с ним, наверное, в Комарове?

— Пожалуй, в Комарове. У него еще жена была — известная актриса.

— Никритина!

— Во-во, она.

И разливает по третьей рюмке — пьем за поэзию.

Только я собрался расспросить Битова о Бродском и о Губанове — смотрю на часы: пора собираться. Андрей Георгиевич предлагает нам, пока он будет одеваться, выбрать книжку из его библиотеки на память.

Заходим в комнату (топчан, стеллаж книг во всю стену: Михаил Зощенко (любимый писатель), Николай Гоголь, Генрих Сапгир, Олеся Николаева — кого только нет) — там дверь в следующую комнату, в кабинет: один шкаф — книги с автографами Битову, второй — его собственные книги — сотни и сотни изданий.

Сначала смотрим, конечно, кто и что ему подписывал. «Ежик в тумане» на японском. «500 стихотворений» Олеси Николаевой. Беру «Ботинки, полные горячей водкой» Захара Прилепина — скромный автограф: «Андрею Битову от автора». После спрашиваю:

— Читали Прилепина?

— А как же! Хорош! Давно он, правда, ничего не пишет: имя себе делает, но как сегодня без имени? А так-то давно ничего не читаю. Вот Прилепина разве что. И не пишу давно. Устал. Читать других — это большой труд. Хватит с меня.

Переходим к изданиям Битова. Друг берет сборник рассказов, я — «Пушкинский дом». Пока Андрей Георгиевич подписывает, стараемся вызвать такси. До поезда — целый час. Времени хватает. До Ленинградского вокзала — рукой подать, но лучше перестраховаться.

Звоним в одну фирму такси. Ждем, когда приедут. Пять минут проходит, десять — никого. Звоним снова — обещают машину в ближайшее время. Плюнули на это. Обращаемся в другую фирму. Должны тут же пригнать авто. Проходит время. Уже проклевывается дурное предчувствие, что на поезд мы можем и опоздать.

И вот водитель на месте — звонит — мы выходим. Садимся в машину.

Водитель уточняет:

— До Ленинградского вокзала?

— До него.

— Вы с Гавриковой?

— Нет, с Краснопрудной.

— Тогда высаживайтесь. Мне других пассажиров надо забирать.

И ничего ж ведь не объяснишь ему. И опаздываем. Но еще есть шанс.

Звоним уже в третью компанию. Обещают подъехать. Подъезжают — не туда. Просим развернуться — авто исчезает из поля видимости.

В итоге я выхожу на дорогу, ловлю попутку — и мы мчимся на вокзал. Тороплю водилу. Обещаю хорошую сумму. Долетаем быстро.

И все равно… опаздываем на поезд.

Пока друг сидит с Битовым, с этим вековечным старцем, я бегаю сдавать билет и покупать новый. На руках паспорт Андрея Георгиевича. Касса закрылась на перерыв. Очередь набирается. Я ношусь от кассы до Битова и обратно. Мне звонят и спрашивают, как все прошло. И так неловко, и так стыдно объяснять произошедшее.