Юлий Марголин - Путешествие в страну зэ-ка (Полныӣ текст)

Коренастый, небольшой, со смуглым лицом и горячими глазами, Кампесино как буря обрушился на трибунал. Это был бык и тореадор в одной особе. Воплощение бешенства. Уже первые его слова произвели впечатление: "Меня называли самым фанатическим генералом в испанской войне. Я не жалею крови, которую я пролил в борьбе с фашизмом. Но я жалею глубоко и раскаиваюсь, что я хотел навязать испанскому народу режим, похожий на тот, который существует в России. В Сов. Союзе я пережил самую большую катастрофу моей жизни". Кампесино не говорил, он рычал как тигр, с таким голосом и темпераментом он мог увлечь солдат своей бригады куда угодно. Но в зале сидели юристы, журналисты, цивилизованные парижане. Президент Коломъе поморщился и сказал переводчику "Скажите свидетелю, чтобы он говорил тише". Кампесино, услышав, что ему предлагают говорить тише, отскочил от барьера с изумленнем, ударил себя в грудь и заревел еще громче: "Я - испанец! Испанцы не могут говорить тихо!" Зал грохнул смехом. Но не прошло и пяти минут как это огненное красноречие начало заражать слушателей. Хриплый голос Кампесино заполнил весь зал. Это был рассказ о трагедии испанских республиканцев в России. Из 6 000 антифашистов, которые бежали к Сталину, осталось в живых 1200. Остальные погибли в лагерях и тюрьмах.

По окончании заседания стража должна была вмешаться, чтобы помешать Кампесино броситься на Моргана. Кампесино подошел ко мне и начал говорить на смеси испанского с русским: "Ты был поздно в России! - сказал он мне, - я могу тебе рассказать, что они делали с "худиос" в Одессе и Крыму в 38 году!". Я просил его написать, что он знает о преследованиях "худиос" - для еврейской печати в Израиле... но кто-то помешал нашей беседе.

На следующем заседании выступили свидетели со стороны "Леттр Франсэз". Коммунисты изменили свою тактику, они сперва отказались от вызова свидетелей, но потом решили, что нельзя оставлять все поле сражения за свидетелями Руссэ. Время процесса было ограничено 10 заседаниями, и потому важно было хотя бы одно заседание вырвать у людей, которые пришли из лагерей.

Свидетели со стороны коммунистов не пришли из лагерей. Это были французы, члены коммунистической партии. Лидер французской компартии Фернан Гренье. Лаффит, член редакции "Юманите". Вдова известного коммуниста Вайан-Кутюрье. Популярный в Париже рисовальщик Жан Эйфель. Адвокат мэтр Брандон... О чем говорили 12 свидетелей против Руссэ? Одни из них произносили политические речи: Американцы готовят войну, Руссэ им помогает создать настроение против Сов.Союза. Другие рассказывали, какой прекрасный человек Пьер Дэкс. Третьи о6ъясняли: нельзя портить отношения с Сов. Союзом, лагеря нас не касаются, нельзя вмешиваться в дела суверенного государства. Четвертые рассказывали о преследованиях негров илн туземцев на Мадагаскаре. Жан Эйфель, симпатичный парень, рассказал, что он был в Москве и видел там довольные лица, веселых танцующих лидей, трудно поверить, чтобы в этой стране были такие страшные лагеря. Жан Лафитт, редактор "Юманите" сказал, что он не верит свидетелям Руссэ. Его спросили: "Но если бы это было правдой, если бы в самом деле существовали концлагеря в России, какое было бы ваше отношение к ним и к режиму лагерей?" - Он ответил: Мать остается матерью, даже если ее обвиняют в убийстве. В общем все "аргументы" этих людей можно было бы повторить также и по отношению к Треблинке Гитлера с равным правом, довольно было 2-3 вопросов Розенталя или Руссэ, чтобы эти люди, которые говорили с пафосом и имели такой достойный вид, начинали путаться и возбуждали смех в зале. Им задавали один и тот же вопрос: правильно ли это, что никому не показывают лагерей и тюрем в Россия? Если ты был в Россия и не видел лагерей, что ты делаешь на этом процессе? Какое право ты имеешь выступать на нем? Для того ли умирали люди в Сталинграде и во всем мире, чтобы лагеря продолжали существовать? Если нам нельзя вмешиваться в то, что происходит заграницей, значит ли это, что мы не должны протестовать против лагерей Франко или в Греции? - Конечно нет, воскликнул коммунист, - это наше святое право бороться против них. - Зал начал смеяться. Каждого из коммунистических свидетелей спрашивали, почему он не хочет участвовать в интернациональной Комиссии Руссэ, почему он не хочет посмотреть своими глазами, что делается в лагерях НКВД? На этот вопрос нечего было ответить.

В последней речи Руссэ было одно сильное место: "Меня спрашивают, почему я занимаюсь концентрационными лагерями и оставляю без внимания разные несправедливости в других странах Запада? - У меня есть друг Ричард Уайт, знаменитый американский писатель, если бы его спросили: почему ты пишешь только о неграх в Америке, а не пишешь о нужде среди белых или других явлениях, он бы ответил: Потому, что я сам - негр и пишу о том, что мне близко и о том, что я знаю" Каждый из нас говорит о том, что он пережил. Я пережил судьбу раба в концлагерях и я могу писать и могу бороться только против того, что я знаю из живого опыта.