Юлий Марголин - Путешествие в страну зэ-ка (Полныӣ текст)

Ответ Дэкса показал, что между защитниками концлагерей и нами нет общего языка, как если бы они были существами какой то другой природы, а не людьми как мы. К барьеру вышел АЛЕКСАНДР ВАЙС6ЕРГ, ученый и бывший .коммунист, который тоже верил в слова конституции, пока не познакомился с застенками НКВД. "Как смеет бош говорить по немецки в Париже:!" кричит коммунист Морган. Вайсберг - еврей, жену и детей которого убили немцы, он сам участвовал в Варшавском восстании. "Ренегат!" - кричит Морган. Его выгоняют из зала за неприличное поведение в суде. Вайсберг показывает письмо, где Жолио-Кюри и Пэррэн, величайшие физики мира, просили его освобождения и ручались за него. На следующий день член компартии Жолио-Кюри помещает письмо в "Юманите", где он просит не придавать значение его рекомендации Вайсберга.

Вообще, письма играют роль в этом процессе. Полковник Манес, председатель коммунистической федерации депортированных, присылает письмо в суд, где он обливает помоями Руссэ и его книгу о немецких лагерях. Руссэ требует, чтобы Манес явился в суд и лично повторил свои слова. Когда Манес отказывается от явки, Руссэ показывает письмо к нему от того же Манеса, посланное до того, как он выступил со своим аппелем, где Манес рассыпается в комплиментах ему и его книге.

Сильное впечатление произвело выступление ГЛИКСМАНА, брата Виктора Алтера. Этот вождь Бунда и один из выдающихся деятелей Второго Интернационала был без суда расстрелян в Сов.Союзе вместе с Эрлихом, социалистом и зятем Дубнова. Гитлеровцы в Риге убили Дубнова, но не опозорили его памяти. Большевики в течение года не сообщали о казни Виктора Алтера и Эрлиха, а потом обвинили их в работе для Гитлера. -Нордман не больше знал о Викторе Алтере, чем о советских лагерях. Это имя было для него чуждо. Но кто-то из еврейских коммунистов, которые были в зале, подсказал ему, что Виктор Алтер был "шпион и изменник". И Нордман спросил брата Алтера: "Неужели ему неизвестно, как поступают во время война со шпионом?" - Гликсман потерял самообладание и начал кричать: "Я запрещаю вам оскорблять память моего брата!" -

Драматические сцены повторились во время показания ЧАПСКОГО. Этот пепеэсовец, писатель и художник, известный в Париже, находился во время войны в Сов. Союзе и вел переговоры с властями о выдаче поляков, заключенных в лагерях. Начальник главного управления лагерей показывал ему на карте места, где заключены поляки, никто не отрицал существования лагерей и не пробовал их представить как "воспитательные учреждения", Чапский рассказал суду о Катыне, о месте, где было перебито 15 000 военнопленных польских офицеров. Наци, заняв Катынь, откопали их трупы и показали их журналистам из нейтральных стран. Большевики, вернувшись в Катынь два года спустя, послали туда комиссию, которая объявила, что немцы сами убили поляков, однако, они отказались допустить в комиссию иностранцев и в особенности представителей поляков. Кто убил в Катыне? Чапский сказал, что поляки в Россия знали о резне произведенном НКВД, еще до того, как немцы откопали трупы. Чапский говорил по-французски с огромной силой, со страстью и гневом, Его речь произвела большое впечатление на публику. Нордман спросил его: "Ненавидит ли он Сов. Союз?" - и Чапский вспыхнул как спичка: - "Да, я ненавижу Сталина, ненавижу режим, существующий в России, ненавижу всех, кто его поддерживает!" - Нордман улыбнулся и сделал знак рукой, как 6ы говоря - "Что можно ждать от такого человека?"

Я не могу останавливаться на всех показаниях этого замечательного процесса, который постепенно превратился в демонстрацию возмущения и протеста против сталинизма. Пресса и публика ждали с нетерпением появления КАМПЕСИНО, легендарного испанского героя. Мадридское радио Франко обещало ему прощение, если он вернется на родину. Но Кампесино не обратил внимания на предложение Франко. Группа испанцев в Москве прислала письмо в трибунал, где она называла Кампесино сумасшедшим. Но Кампесино ответил в парижской прессе на это письмо так, что было ясно, что он с ума не сошел. Однако адвокаты Руссэ немножко боялись его выступления. Кампесино, дикий и неистовый человек, испанский "мужик", мог потерять меру и ляпнуть на суде что-нибудь чудовищное или несообразное. Было предложение вообще отказаться от его выступления. Однако, Кампесино был самой большой сенсацией процесса. Как отказаться от него? - но Розенталь, представляя его суду, на всякий случай предупредил, что перед ними будет говорить не интеллигент типа Марголина, не аналитик или ученый, а человек из народа - солдат.