Чак Паланик - На затравку. Моменты моей писательской жизни, после которых все изменилось

Эта сцена была одной из первых прочитанных мной на публике, и люди тогда, помню, пришли в восторг. Опросы показывают, что зрители выделяют ее и в фильме.

Словом, направляйте читателей или сбивайте их с толку сколько влезет, но никогда ничего не объясняйте. Дождитесь, чтобы у них в голове сложилась неправильная картинка. В «Кишках» рассказчик описывает кульминационную (во всех смыслах) сцену в мельчайших подробностях – как некий фантастический удав пытался утопить его в бассейне. Намеренное введение в заблуждение позволяет читателю догадаться, что происходит, раньше самого рассказчика. Ужас мешается со смехом, ведь бедный рассказчик до последнего отказывается верить в происходящее.

Своему ученику я попытался бы втолковать следующее: всегда, всегда делайте так, чтобы читатель разгадал ваш замысел прежде, чем вы напишете о нем прямым текстом.

Однажды я приехал в Англию с двумя тысячами автомобильных ароматизаторов с запахом бекона. Такие длинные картонные прямоугольники в виде полосок жареного бекона, пропитанные ароматическим маслом. На шнурке, чтобы удобно было повесить на зеркало заднего вида. Таможенник в аэропорту открыл мой чемодан, увидел эти штуки – и даже бровью не повел. Сменной одежды у меня с собой не было, потому что кроме ароматизаторов в чемодан ничего не влезло. Зато все две тысячи человек, что пришли на мой творческий вечер в Лондоне, получили по такому ароматизатору. Они открывали их, вертели в руках, и очень скоро весь зал пропах жареным беконом.

В тот вечер я читал рассказ «Кипящие ключи» про молодых людей, которые ездят отдыхать на природные геотермальные источники. История движется в спокойном темпе, пока однажды ночью рассказчица не выходит из гостиницы на улицу. Там пахнет готовящимся мясом. Опасность таких походов в том, что пьяные туристы иногда падают в кипящий источник и свариваются в нем заживо. Когда рассказчица почуяла запах бекона, было уже слишком поздно.

К тому времени вся аудитория провоняла беконом; большинству собравшихся было невдомек, что означает этот запах, и кто-то в шутку натирал ароматизированным картоном руки и лицо.

В данном случае прямой текст даже не понадобился. Любые последующие разъяснения лишь подтвердили бы опасения публики.

Славный получился вечерок.

В общем, никогда не разъясняйте смысл написанного. Можно намеренно сбивать читателя с толку. Однако пусть он осознает подвох прежде, чем вы о нем расскажете. Доверяйте читателю – и он ответит вам тем же.

Однажды после семинара – и после того, как мой рассказ не приняли в очередной журнал или десяток журналов, а может, очередной агент написал мне, что представляет только авторов, которые умеют «нравиться», – Том Спэнбауэр подошел к книжному шкафу и осмотрел корешки. Достал один томик и тут же убрал его обратно. Затем достал второй – и снова убрал. Наконец взял с полки очередную книгу и протянул мне. «Прочитай, – сказал он. – На следующем занятии обсудим. Она тебе очень поможет, гарантирую».

Только не просите назвать вам книгу и автора. Ее напечатало уважаемое издательство, которое славится тем, что печатает литературу высшей пробы. Суперобложка пестрела лестными высказываниями известных писателей об авторе и его работе.

Всю следующую неделю я читал и перечитывал книгу – небольшую, страниц на сто от силы. Чтение давалось мне нелегко, потому что персонажи были всеми обиженные, затюканные деревенщины, едва сводящие концы с концами в какой-то выжженной лесной глуши. Они жили на ферме, каждое утро жевали мамалыгу, ничего особенного не делали, и ничего с ними не происходило. Дочитывая книжку до конца, я злился, что потратил столько времени на эту тягомотину, и проклинал автора. А еще я проклинал самого себя – что же я за болван такой, раз не могу по достоинству оценить произведение искусства о жизни простых людей – таких же, как мои земляки?

В четверг я вернул книгу хозяину.

Том спросил:

– Ну как, понравилась? – При этом он не стал сразу ее забирать.

– Написана отлично, – ответил я и замешкался, поскольку имел в виду лишь отсутствие грамматических и орфографических ошибок. Редактор хорошо потрудился над книгой, этого не отнять.

Том не унимался:

– Да, но что нового ты для себя узнал? Чему научился? – Книгу он по-прежнему не забирал.

– Если честно, я ничего не понял. – Книга была ужасная. К тому же я чувствовал себя круглым идиотом, потому что не смог понять книгу, изданную самыми умными людьми Нью-Йорка. Какое же я быдло необразованное, раз история про необразованное быдло не задела меня за живое! Почему-то мне и в голову не пришло, за что искушенные ньюйоркцы ее полюбили. Да ровно за то же, за что худые белые любят фильм «Сокровище»: он позволяет им почувствовать свое превосходство.