Юрий Поляков - Селфи с музой. Рассказы о писательстве

Спустя тридцать лет я всё-таки опубликовал «Неуправляемую» в первом томе моего 12-томного собрания сочинений, специально по такому случаю написав эссе, которое вы только что закончили читать…

2015,2017,2019

Сегодня, спустя четверть века после обвала Советского Союза, мне трудно даже передать отчаяние, охватившее мою душу при виде происходившего в отечестве. Великая страна, родина, держава, огромное, местами обветшалое, где-то торопливо и невпопад нагромождённое, но в целом величественное и устойчивое историческое сооружение, пережившее самую страшную за всю историю войну, дрогнуло, качнулось и осело, превращаясь в пыль, подобно старому небоскрёбу, в самые уязвимые точки которого по всем правилам взрывотехники заложили заряды. Бу-у-ух – и груда щебня. Толпящиеся вокруг зеваки, журналисты, международная публика щёлкают вспышками, цокают языками, восклицают «вау!», весело обсуждая геополитическую сенсацию. Мол, ещё вчера, казалось, не обойти, не объехать эту громадину, а теперь осталось лишь убрать мусор.

Отречение жалкого Горбачёва и триумф хмельного, надувшегося, как индюк, Ельцина, – всё это, показанное по телевизору, вызывало отчаяние и тоску. Вокруг нового начальника обкромсанной по краям страны суетились непонятные мутные люди. В телевизор набилось на удивление много радостных евреев, как будто шёл бесконечный репортаж с весёлого национального праздника. Любой разговор они обязательно сворачивали на свою тематику, вызывая раздражение у всех, кому не повезло с «пятым пунктом». Даже меня, воспитанного в духе непререкаемого советского интернационализма, переходящего в родовое бесчувствие, это злило и озадачивало. Известный советский критик Михаил Синельников, с которым я дружил, кипел: «Не понимаю! Такое впечатление, что им поручили разжечь антисемитизм в стране!» Вскоре Михаил Хананович умер, убитый происходящим.

Когда в Кремле спустили флаг СССР, я напился.

Страна превратилась в огромную кунсткамеру, уродцы, сидевшие при советской власти в спирту, повыскакивали из банок и устроили шабаш непослушания. Телевизор без конца показывал мордатого Егора Гайдара, он, закатывая белёсые поросячьи глазки, хрюкал что-то про умный рынок и про удочку, которую реформаторы дадут народу вместо рыбы. На прилавках – шаром покати, с витрин исчезли даже пыльные пирамиды банок с несъедобным «Завтраком туриста». За водку бились в очередях насмерть. Сизый дымок всенародного самогоноварения подёрнул отечество. А вот удочкой, точнее навороченным спиннингом, стала Останкинская башня, с её помощью в мутное море перемен забрасывались пустые блесны, и за ними косяками гонялось сбитое с толку народонаселение.

Постоянно по ТВ показывали правительство «молодых реформаторов». У некоторых в глазах ещё стоял испуг валютного спекулянта, взятого возле «Метрополя» за перекупку долларов у интуристов. Парни, кажется, до конца не поняли, что на самом деле победили и вся страна в их жадных неумелых руках. Во власть полезли странные типы вроде кучерявого эмигрантского вьюноши Бревнова. Он, кажется, учился вместе с Авеном водной спецшколе и вдруг возглавил «Газпром» или «Роснефть» – запамятовал. Помню лишь: когда теледиктор назвал его зарплату, моя жена резала хлеб и чуть не отхватила себе ножом палец. Жил Бревнов в Нью-Йорке, летая на рабочую пятидневку в Москву особым самолётом. Следом за ним на другом казённом лайнере следовала его тёща: она просыпалась позже. Похмельному гаранту наябедничали, что личный самолёт есть не только у президента, случился скандал, и Бревнов с тёщей исчезли как дурной сон. Сколько таких бревновых, озолотившихся на обломках страны, вернулось потом в свои манхэттены и Палестины, никто не знает…

Постоянно с какими-то вздорными идеями возникали в эфире Лифшиц, Чубайс, Авен, Бурбулис, Шахрай, Немцов, Борис Фёдоров, Гавриил Попов, Починок, Сосковец и Носовец, а также Станкевич, похожий на увеличенного в человеческий рост целлулоидного Кена – друга куклы Барби. Все они были, по сути, персонажами комическими, если бы не жуткий результат их косорукой деловитости. Страну растаскивали, как горящий склад дефицитов, – жуткий сюжет, напророченный Распутиным в повести «Пожар». Если когда-нибудь решат подсчитать, сколько в те годы всего спёрли и сплавили за рубеж, к аудиторам надо бы приставить психиатров, иначе счетоводы просто спятят от космических масштабов украденного.