Михаил Шмелев - Фронтовая юность

Мы вышли к деревне Ермаки. Несколько попыток взять ее с ходу не увенчались успехом. Оседлав дорогу Белей — Ермаки и отбив очередную контратаку, подразделения закрепились на исходных рубежах.

Крепким орешком оказалась оборона противника, но ее нужно было во что бы то ни стало сломить. На подступах к деревне гитлеровцы построили дзоты, укрепили каждый дом, установив в подвалах, связанных ходами сообщения, пулеметы. Под губительным огнем противника рота старшего лейтенанта Сахно залегла почти на открытой местности. Вот где пригодились лопаты, к которым в период обороны кое-кто относился как к лишней обузе, и навыки самоокапывания. Сахно расположился в небольшом овраге. Почти у его ног журчал ручей. Только тут он почувствовал, как хочет пить, но фляга оказалась пустой. Ординарец взял ее из рук офицера и, припадая к земле, спустился к ручью, но в тот же миг раздался оглушительный взрыв. Воздушная волна отбросила Сахно в сторону. Поднимаясь, он увидел бежавших к нему бойцов.

— Ложись! — властно крикнул он. — Мины…

Бойцы залегли. Полагая, что с ротным произошло несчастье, я осторожно подполз к нему.

— А, комсорг! — проговорил он. — Ничего, только тряхнуло.

Вместе со мной приполз сюда ординарец комбата и передал ротному записку. В записке — приказание командира полка: «Ни шагу назад, дождаться темноты и использовать ее для подготовки наступления».

…Член комсомольского бюро батальона сержант Степан Головко и рядовой Иван Кольцов лежали в свежевырытом окопчике. Осенний ветер яростно хлестал им в лицо. Командир роты распорядился разведать огневую систему врага. От выполнения задания зависела жизнь многих бойцов, освобождение еще одной деревни.

Под прикрытием темноты Головко и Кольцов, плотно прижимаясь к земле, поползли к окраине деревни. Гитлеровцы ничем не обнаруживали себя. Казалось, они ушли отсюда. Так и хотелось встать и крикнуть своим: «Противника в деревне нет!» Но Степан знал коварные повадки врага.

— Вот что, Ваня, — прошептал он Кольцову, — ты ползи вон к тому дереву на бугорке, а я останусь здесь и попугаю фашистов из автомата.

— Зачем это, Степа?

— Так нужно.

— Они же на тебя весь огонь обрушат!

— Этого-то нам и надо. Ты смотри и запоминай, где что.

Бойцы крепко пожали друг другу руки, и Кольцов пополз. Выждав некоторое время, Головко дал длинную очередь по ближайшему зданию, затем по второму, третьему. Прислушался. Было тихо. Прошив автоматным огнем еще раз постройки, вынул из подсумка три гранаты и швырнул их одну за другой.

Гитлеровцы не выдержали, ответили беспорядочным огнем. Укрывшись в воронке, Кольцов по вспышкам выстрелов засекал огневые точки врага. Вдруг всю местность осветило множество ракет. Головко начал отходить. Кольцов должен был присоединиться к нему в условленном месте. Степан около десяти минут ждал товарища, но тот не появлялся. Что с ним? Сержант подполз к дереву на бугре и увидел друга, лежащего ничком.

— Ваня, ты жив?

— Иди, Степа, один. Доложи: крупнокалиберные пулеметы — за углом и на чердаке крайнего дома, близ следующего дома — несколько минометов. На улице — пушка…

Солдат назвал около десяти различных огневых точек. Теряя остатки сил, он тихо проговорил:

— Мне плохо. Иди…

Степан вынес безжизненное тело товарища, доложил командиру роты о результатах разведки. И чуть только забрезжил рассвет, шквал артиллерийского огня обрушился на огневые точки противника, выявленные разведчиками.

Враг яростно сопротивлялся. Наши бойцы хорошо окопались, и потерь пока не было.

При возобновлении боя подтвердилась правильность данных, которые добыли разведчики. Выходит, старший лейтенант Сахно не напрасно еще ночью хотел поблагодарить Головко за выполнение задания, но не смог этого сделать. Теперь, когда рота готовилась к атаке, я напомнил Сахно о его намерении сказать сержанту доброе слово.

— Не время сейчас. Видишь что творится, — недовольно сказал ротный командир, но тут же, переменив тон, проговорил: — Дай карандаш.

Через минуту в моих руках был бланк письма-открытки. На обороте ее было написано: «Сержанту Головко Ст. Влад. За проявленный героизм и умение в ночной разведке благодарю. Обнимаю. Сахно».

Завернув в носовой платок открытку и небольшой камень, я бросил сверток ближайшему бойцу и крикнул: «Сержанту Головко — от командира роты». Солдат перебросил его своему соседу. И так, мелькая в воздухе, эта необычная эстафета дошла до отважного сержанта. Спустя несколько минут сквозь свист снарядов и разрывы мин пришел ответ, переданный голосом по цепи: «Командиру роты — от сержанта Головко: «Служу Советскому Союзу!»