Иван Франтишев - Слава героям

— Преследуя противника, мы вышли, как говорится, на оперативный простор, — не без видимого удовольствия рассказывал он. — Уже начало смеркаться, когда впереди увидели какую-то деревушку. Вот, думаем, хорошо, отдохнем в ней, попьем воды, умоемся. Но вдруг из деревушки открыли по нас сильный ружейно-пулеметный огонь. Мы попадали на землю. Тут же услышали команду: «В атаку, вперед!» Но «на ура» взять деревушку не удалось. Видать, крепко зацепились за нее гитлеровцы. Как быть? И вот как раз в это время к нам пришло сообщение от капитана Зенина, батальон которого был нашим левым соседом. Сообщение состояло всего из нескольких слов: «Начинаю обход опорного пункта врага с целью атаковать его с тыла. Сигнал атаки — зеленая ракета».

— А дальше?

— Ну, мы сразу же воспрянули духом. Чтобы отвлечь внимание противника от того, что у него делается в тылу, наш батальон усилил по деревне огонь. Так прошло минут двадцать пять — тридцать. И вот вспыхнула зеленая ракета. Мы бросились вперед. Гитлеровцы, поняв, что окружены, стали сдаваться в плен.

Старший лейтенант посидел немного молча и заключил:

— Да, молодец он, капитан Зенин. Если б не его решительность и инициатива, неизвестно, сколько бы мы протоптались у той деревушки, сколько бы жизней положили…

А прибывший потом в госпиталь командир расчета сержант Еленский сообщил еще одну новость: за умело осуществленный обход и уничтожение опорного пункта противника Зенин был награжден орденом Красного Знамени.

Сейчас Илларион Степанович Зенин живет в Ленинграде. Совсем недавно мы встретились с ним.

— Ну, выкладывай, что ты и как? — затормошил он меня.

Я коротко рассказал о себе и спросил:

— А как вы, Илларион Степанович?

— После войны еще несколько лет служил в армии. Уволился в звании подполковника. Но без дела не могу. Вот работаю здесь, на автобазе, начальником колонны. Избрали меня в партбюро.

Постучав в дверь, в комнату вошла работница гаража:

— Ой, извините, Илларион Степанович, вы, кажется, заняты, я не знала.

— А что вы хотели?

— Да посоветоваться с вами по одному вопросу.

— Садитесь.

Внимательно выслушав работницу, Зенин сделал на листке настольного календаря какие-то пометки и заверил, что обязательно поможет в ее деле.

Зазвонил телефон, — Иллариона Степановича вызывали на какое-то совещание.

— Ну, теперь будем видеться, — сказал он мне на прощание.

И я невольно подумал: а ведь бывший комбат и сейчас на переднем крае. Правда, передний край теперь по своему характеру иной, чем в годы войны. Но он тоже нуждается в таких энергичных, деятельных людях, как Зенин.

Пушки скатывали с платформ, подцепляли к машинам и оттягивали в сторону от железнодорожного полотна. Все спешили. Надо было быстрее выгрузиться из эшелона, рассредоточить и замаскировать орудия, чтобы не стать удобной мишенью для вражеских самолетов.

Расчет сержанта Сергеева выгрузился одним из первых. Когда орудие оттащили под сосну, сержант, вытирая потный лоб, сказал:

— Теперь, товарищи, чуток и передохнуть можно. Пока остальные выгружаются.

Наводчик Владимир Николаев осмотрелся, подыскивая место куда бы присесть. Заметил дорожный указатель. Вслух прочел:

— Станция Левашово.

Сергеев вопросительно глянул на товарища:

— Ты чего?

— Станция Левашово, говорю. Интересно, это далеко от Ленинграда?

— Километров двадцать, — неуверенно ответил Сергеев. — Так я слышал.

— Глянуть бы на Ленинград. Какой-то он? — мечтательно сказал Владимир. — Только не удастся, наверное.

— Доконаем тут фашистов, потом дадут отдых и в Ленинград на денек завернем.

Николаев промолчал. Подумал, что Сергеев, конечно, фантазирует. То, что им предстоят бои, — это факт. Но что потом они получат отдых и их отпустят в Ленинград — выдумка. Не то время сейчас.

Владимир подошел к кювету. Он был неглубокий, стенки густо переплетены жухлой прошлогодней травой, а сквозь нее уже пробивались тоненькие нежно-зеленые стрелки. Николаев опустился на землю, сорвал травинку и долго катал ее в своих огрубелых, жестких пальцах. Сергеев сел рядом с наводчиком, скрутил козью ножку.

— О чем задумался, Володя?