Иван Франтишев - Слава героям

В штабах армии быстро узнали, что каждый приезд Говорова влечет за собой детальный разбор самого главного на данном участке фронта. То же происходило и в штабе дивизии, затем последовательно в штабе полка, батальона.

В Ленинграде и в войсках не было человека, который со всей страстью не думал бы о прорыве блокады. Но когда это будет, как, где?..

И вот довольно быстро из самих заданий, решений, требований Говорова стали заметны и штабам, и войскам главные цели и перспективы дальнейшей борьбы за Ленинград.

Однажды днем, едва начался обстрел немцами завода «Электросила» и Мясокомбината, как одновременно необычно густо раскатился и гул наших орудий у Средней Рогатки, Пулковских высот и над Кронштадтом. Через несколько минут вражеский огонь по городу прекратился, а еще чуть спустя снаряды противника стали рваться уже не в городе, а около наших батарей.

Командующий артиллерией фронта полковник Одинцов, наблюдавший всю эту картину с верхнего этажа Мясокомбината, удовлетворенно сказал:

— Ну вот так-то… Давайте-ка померяйтесь теперь с нами силами. Это лучше, чем по жителям стрелять.

Термин «контрбатарейная борьба» — специальный военный термин. Это — дуэль орудий, где применяются свои методы и тактика, свои технические средства разведки и корректировки огня. Но контрбатарейная борьба, как постоянно подчеркивали Говоров и другие члены Военного совета фронта, имела и огромный политический и моральный смысл. От артиллеристов требовалось снять вражеский огонь с города, самоотверженно приняв его на себя, и перейти к упреждающей наступательной тактике.

Методически, планомерно, с холодным и умным расчетом, но с яростью в сердце каждого артиллериста шла эта борьба.

Немцы пытались переходить к новым приемам: отодвигали вглубь свои огневые позиции, перебрасывали с места на место «кочующие» орудия, пытались скрыть свою систему огня. Однако непрерывно преследуемые наступательным огнем ленинградских контрбатарейщиков, они вынуждены были вместо обстрела города все чаше вступать в поединок с нашей артиллерией.

Об одной из таких дуэлей рассказали в своей книге «Ленинградская артиллерия» М. Богатов и В. Меркурьев.

Батарея дальнобойных пушек старшего лейтенанта Амеличева была выдвинута под самый нос противника к Пулковским высотам. В один из дней она открыла точный огонь по командному пункту 50-го немецкого стрелкового корпуса, разместившегося в районе Гатчины, и по железнодорожным эшелонам. Немцы крайне нервно реагировали на обстрел. Шестнадцать батарей сосредоточили огонь по орудиям Амеличева. Три раза «юнкерсы» группами по пятнадцать — восемнадцать самолетов бомбили позиции этой батареи. Около десяти тысяч снарядов выпустили немцы, пытаясь подавить нашу батарею, но она осталась в строю.

Почти ежедневно Говоров вместе с Одинцовым, начальником штаба артиллерии Николаем Николаевичем Ждановым и командующим артиллерией КБФ Иваном Ивановичем Греном «колдовали» над графиком очередного упреждающего удара по осадным батареям противника или по его жизненным центрам. По единому плану с артиллеристами стала действовать и наша бомбардировочная авиация.

Вскоре начальник разведотдела Евстигнеев докладывал командующему о показаниях пленного немецкого офицера, захваченного под Гатчиной: «В штаб корпуса приезжал генерал-полковник Линдеман, командующий 18-й армией… В штабе только и говорили, что у русских произошли какие-то серьезные изменения в командовании артиллерией, что надо принимать особые меры».

Уже к июлю сорок второго года немецко-фашистская осадная артиллерия понесла такие потери, что число выпущенных ею по Ленинграду снарядов снизилось с семи до двух тысяч, а затем до тысячи снарядов в месяц. Тогда гитлеровское командование подтянуло из Крыма и Европы под Ленинград новые дальнобойные системы, рассчитывая восстановить свое огневое господство. Однако, несмотря на все попытки, сделать это не удавалось.

Говоров много думал об активизации нашей обороны, проведении хотя и небольших по масштабам, но наступательных боев. Он не раз высказывал мысль, что в малых боях мы должны научиться побеждать в предстоящих крупных сражениях.

И в своих начинаниях он получал полную поддержку от членов Военного совета фронта, которые одновременно являлись и руководителями городской партийной организации. Видимо, постоянное общение с ними способствовало исполнению давнего желания Леонида Александровича вступить в партию.