Иван Франтишев - Слава героям

Неудачная атака через Неву 86-й стрелковой дивизии вызвала его немедленную реакцию — совет и указание командарму: ввести ее в бой на соседнем участке 136-й дивизии Николая Павловича Симоняка, успешно взломавшей оборону немцев. Когда возникла сильная и опасная для хода сражения контратака резервов немцев против 268-й дивизии полковника Семена Николаевича Борщева, было принято быстрое решение ввести в бой силы второго армейского эшелона ранее, чем намечалось, и в новом направлении. Попытки Линдемана резервами спасти свое положение срывались непрерывным наращиванием сил, новыми ударами артиллерии, авиации, вводом в бой тяжелых танков…

Накал этого напряженнейшего сражения нарастал все семь суток до исторического часа — соединения ленинградцев с шедшими навстречу волховчанами. Все семь суток были насыщены сотнями подвигов солдат, экипажей танков, расчетов орудий, летчиков, саперов. Память народа и история свято хранят их имена.

В полосе наступления ленинградцев на левом берегу Невы пало шесть тысяч немецких солдат и офицеров. Более тысячи двухсот пленных гитлеровцев потянулись колоннами через Неву в Ленинград. Фашистов отбросили от южного побережья Ладожского озера на десять километров, прорвали блокаду города и через Неву у Шлиссельбурга спешно построили железнодорожный мост и проложили дорогу хлебу и снарядам в Ленинград.

Среди тысяч солдат и командиров, награжденных орденами и медалями, появились первые кавалеры орденов Суворова, Кутузова, Александра Невского.

Командующие Ленинградским и Волховским фронтами генералы Леонид Александрович Говоров и Кирилл Афанасьевич Мерецков были награждены орденами Суворова I степени.

В середине войны один из работников Генерального штаба, приехавший в Ленинград, несколько удивился тому, что при Говорове почти не произошло перемещений командно-штабных кадров. Тот же коллектив штаба, что был до Говорова, те же командармы, многие командиры дивизий.

Генерал-лейтенант Гусев был бессменным начальником штаба фронта с осени 1941 года. Человек веселый, общительный, он, пожалуй, являл собой хорошее подтверждение тезису о единстве противоположностей, если говорить о характерах его и Говорова. На замечание генерала из Генштаба Гусев, в свою очередь, спросил с улыбкой:

— Вспоминаете, как раньше менялись командиры? А у нас нет такой нужды. Семейка у нас подобралась подходящая, зачем же ее разрушать? Леонид Александрович умеет воспитывать…

По-разному шло это воспитание. Еще весной и летом сорок второго Говоров установил определенный критерий эффективности инженерных работ в войсках: минимум потерь при артиллерийско-минометных налетах немцев. Не один командир дивизии получал нагоняй от Говорова, если нельзя было на его участке пройти в полный рост от командного пункта в передовую траншею. В итоге на сотни выпущенных снарядов противника приходилось часто лишь несколько раненых.

Летом 1943 года, когда шло гигантское сражение на Курской дуге, ленинградцы вели тяжелейшие бои, которые лишь условно именовались в сводках «боями местного значения».

Поселок Красный Бор, город Любань, Синявинские болота… Там ленинградцы и волховчане снова приковывали к Северо-Западному направлению десятки немецких дивизий, лишая гитлеровское командование возможности маневра — переброски их на другие фронты. Но об истинных причинах боя, который приводил порой к огромным потерям, а видимых результатов не давал, часто не знали не только солдаты, но и генералы.

А. В. Батлук, командир 120-й стрелковой дивизии, дравшейся за Синявинские высоты, рассказывал:

«…Если зимой торфяные болота там хоть немного замерзали, то летом был какой-то кромешный ад… Однажды трясина мгновенно засосала орудие на четыре метра в глубину! И все-таки его вытащили. На тропках между торфяными ямами гибли под огнем санитары вместе с ранеными. Укрыться некуда, все просматривается и простреливается немцами. Жара, болотные испарения, дым от пожаров вызывают рвоту; обмундирование солдата преет крайне быстро. Часто нам казалось бессмысленным повторять лобовые атаки высот. Но, видимо, этого требовала обстановка на других фронтах. Говоров тогда принял решение: пока не выберемся из болот на высоты, ограничить участие каждой дивизии в таких изнурительных боях десятью — двенадцатью сутками. Мы называли это «поурочной системой Говорова». Но она сохранила боеспособность всех дивизий для главного удара при полной ликвидации блокады».