Иван Франтишев - Слава героям

Комбриг неопределенно пожал плечами. Он не собирался расхваливать боевые машины, которые не считал совершенными. Действительно, танки Т-60 казались карликами рядом с такими исполинами, как КВ или Т-34, способными сокрушать прочнейшие вражеские укрепления. Но были у его «малюток» и свои преимущества, о которых тоже не следовало забывать.

— Кажется, Суворов говорил: там, где пройдет олень, пройдет и русский солдат, а там, где оленю дороги нет, все равно солдат пройдет… За точность слов не ручаюсь, товарищ генерал, а смысл именно такой.

— Это вы к чему, подполковник?

— А к тому, что наш танк как русский солдат… И Неву стрелой проскочит, и в торфяных болотах на левом берегу не завязнет…

— Уверен в этом?..

— Головой ручаюсь.

— Побачим, — пробасил Симоняк. — На войне по-всякому бывает.

Он пригласил комбрига к столу. Оба склонились над картой, расчерченной красными и синими линиями. Уточняли буквально каждую деталь переправы через Неву и боя на переднем крае неприятельской обороны, хотя оба знали, что нельзя все предусмотреть и дело может обернуться совсем не так, как они планируют.

Да, война есть война. Пять раз уже пробовали наши войска прорвать кольцо блокады. Не получалось. Фашисты будто клещами впились в приладожскую землю.

И сейчас бой предстоит трудный. Вести его надо будет на таком участке, который дает много преимуществ противнику. Наши позиции от неприятельских отделяются шестисотметровой шириной Невы. По ее левому обрывистому берегу и проходит немецкий передний край. К нему не подберешься незаметно. И люди, и танки будут двигаться по открытому льду на виду у противника.

— Сколько минут? — прикидывал Симоняк. — Пожалуй, не меньше шести-семи…

— Танки пройдут быстрее, — сказал Хрустицкий. — Но забираться на берег им будет тяжелее, чем пехотинцам.

— А вы подумайте, как облегчить… Подумайте.

Они говорили о трудностях и заранее искали возможности их преодолеть. Оба как будто остались довольны друг другом. Прощаясь, Симоняк сильно пожал руку новому знакомому.

— Значит, каждый танк пойдет, как русский солдат?

— Надеюсь, товарищ генерал…

Машина, подпрыгивая на ухабах, бойко мчалась по шоссе. Перед ветровым стеклом суетливо метались пушистые снежинки.

— В штаб, товарищ подполковник? — спросил шофер.

— Нет. На то самое озерко, где были вчера…

Свернули на проселочную дорогу, которая петляла по мелколесью. На поляне Хрустицкий увидел прикрытые брезентовыми чехлами стволы тяжелых гаубиц, в другом месте — целый городок из шалашей, — прибыла какая-то стрелковая часть. Между густых елок стояли тяжелые танки…

К Неве стягивались войска для участия в операции «Искра», накапливались силы для удара, который должен был соединить Ленинград с Большой землей. Все, с кем Хрустицкий встречался в последние дни, с тревожным волнением ждали начала исторического боя, готовились к нему. Этим же жила и 61-я танковая бригада, которой командовал Владислав Владиславович. Ни днем, ни ночью экипажи не знали покоя. Упорно учились одолевать крутые склоны и холмы, перебираться через глубокие противотанковые рвы и зыбкие болота.

Машина, резко затормозив, остановилась на берегу озера. Хрустицкий направился к стоящей неподалеку группе офицеров. Среди них комбриг разглядел и самого главного танкиста фронта — генерала Виктора Ильича Баранова. «Приехал проверить, готовы ли к наступлению», — мелькнула мысль.

Комбриг, на ходу расправляя кожаную куртку, подошел к генералу.

— Здравствуй, — сказал ему, не поворачивая головы, Баранов.

Внизу словно на громадном блюде с крутыми, выпуклыми стенками разыгрывался «бой». Оставляя в глубоком снегу извилистые борозды, пробивались к противоположному берегу озера танки-малютки. Стрелки в серых ватниках норовили от них не отставать.

Два головных танка пересекли озеро. На какое-то мгновение они задержались перед почти отвесно поднявшимся на их пути берегом. И потом решительно полезли вверх. Брали крутой подъем накренившись так, что издали казалось: вот-вот они перевернутся и скатятся на лед.

У Хрустицкого перехватило дыхание. И он, не таясь, вздохнул с облегчением, когда оба танка, осилив подъем, углубились в лес.

— Кто это у вас такие лихие акробаты? — раздался глуховатый голос Баранова.

— Сейчас фамилии не смогу назвать, — ответил Хрустицкий. — Теперь у нас многие акробатами стали. Если не все…

— Думаешь, поверю? — усомнился Баранов.