Иван Франтишев - Слава героям

Первого июля 1942 года Говоров подал заявление в партийную организацию штаба фронта. Он писал:

«…Прошу принять меня в ряды Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), вне которой не мыслю себя в решающие дни жестокой опасности для моей Родины».

«Как-то раз, — рассказывал нам Георгий Федотович Одинцов, — зашел ко мне член Военного совета фронта Кузнецов. Говорили вначале о производстве снарядов, о боевых действиях артиллеристов, а затем, довольно неожиданно для меня, он спросил:

— Вы, Георгий Федотович, кажется, давно знаете Говорова?

— Да, Алексей Александрович.

— Как вы считаете, можно ли его принять в партию?

— Безусловно. Леонид Александрович преданный сын нашей Родины.

— И вы можете дать ему рекомендацию в партию?

— Конечно могу».

Партийные рекомендации ему дали также член Военного совета 5-й армии Западного фронта П. Ф. Иванов и заместитель начальника штаба Ленинградского фронта А. В. Гвоздков. Партийная организация штаба приняла его кандидатом в члены партии. Центральный Комитет вынес решение о приеме Говорова в члены партии без прохождения кандидатского стажа.

Еще строже и требовательнее к себе стал Говоров. Делом он стремился оправдать оказанное ему доверие.

Командующий часто бывал на Пулковских высотах, подолгу находился там на наблюдательных пунктах и однажды прямо спросил командующего 42-й армией, генерал-майора И. Ф. Николаева:

— Долго вы собираетесь еще сидеть в мокрых траншеях под Урицком? Устраивает вас положение наших войск там? Пора кончать с окопной неподвижностью.

Вскоре после этого начались частные наступательные бои под Ленинградом. Части 109-й и 85-й стрелковых дивизий, атаковав немцев в районе Урицка и Старо-Панова, вынудили противника перебросить туда подкрепления. Спустя несколько дней части еще двух дивизий, 56-й и 268-й, уже на Колпинском участке завязали бои за вражеские опорные пункты Путролово и Ям-Ижору. Затем нанесли удар 268-я и 136-я дивизии по узлу обороны в Усть-Тосне. В наступлении участвовали и моряки-десантники. Позже бои переместились на левый фланг — снова к Невской Дубровке и Синявину. Войска двух фронтов — Ленинградского и Волховского — предприняли новые удары по врагу, заставив гитлеровского фельдмаршала Эриха фон Манштейна ввести в бой войска, переброшенные из Крыма для штурма Ленинграда.

После разгрома гитлеровской Германии Манштейну пришлось ловчить и изворачиваться в своих мемуарах «Утерянные победы», чтобы свалить на одного Гитлера свои поражения под Ленинградом. С сожалением палача, от которого ушла жертва, он описывал, как сразу по прибытии из Крыма разглядывал с наблюдательных пунктов силуэты исторических зданий Ленинграда, как мечтал вместе с командиром 8-го авиационного корпуса о гигантских пожарах, пылающих в разных концах города. Увы, «герою» Крыма и Севастополя не удалось насладиться таким зрелищем. Вместо штурма Ленинграда ему пришлось, что называется, с ходу перейти к оборонительным боям и оставить тысячи солдат своей ударной группировки на берегах Невы в могилах под березовыми крестами.

— Подлец! — коротко и ясно отозвался маршал Говоров об авторе «Утерянных побед», прочитав его лживый и наглый «труд».

Говоров вспомнил с присущей ему в таких случаях легкой, чуть тронувшей губы усмешкой, как наша станция радиоперехвата не раз засекала под Мгой рацию легковой машины Манштейна, его истерические команды своим командирам дивизий.

В своих мемуарах Манштейн не пишет, чего больше он тогда боялся, — русских артиллеристов или окриков разъяренного Гитлера. Ведь фельдмаршал обещал фюреру осенью захватить Ленинград.

…Нелегкими были для ленинградцев частные наступательные бои летом и осенью сорок второго года. Стоили они немалой крови. Но ленинградцы и волховчане своими активными действиями помогли советским войскам в наиболее ответственный период великой битвы на Волге.

Говоров мог подвести первый итог деятельности командования, штабов и войск за 1942 год.

С окопной неподвижностью было покончено, семь ленинградских дивизий, выведенных из глухой позиционной обороны, составляли ударную группировку осажденного города. В предстоящем прорыве блокады она явится не меньшей силой, чем та, которая будет действовать с внешней стороны кольца блокады.

Над Невой занималось январское утро. Кажется, такое же хмурое, как и вчера, и неделю назад. Только что вернулись с вражеского берега разведчики, протащив семьсот метров по льду двух пленных немцев. Нацелили приборы на левый берег артиллеристы, чтобы снова и снова засекать с наблюдательных пунктов цели. Сменились у амбразур дзотов дежурные пулеметчики, зарылись в снегу ушедшие на «охоту» снайперы…