Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

«Все... очень просто». Когда герой повести произносил эти слова, он, как и автор, уже знал слова Клаузевица, которые стали позднее эпиграфом к одному из рассказов Л. Канторовича: «На войне все просто, но самое простое и есть самое трудное». Зримая наглядность расчетов Бориса может показаться элементарной. Но лишь на первый, поверхностный взгляд. Мысль командира и должна ясно доходить до каждого бойца. Но сама по себе она далеко не проста. В ней отразились знания, опыт, самообладание, душевное напряжение. При всей кажущейся простоте фабулы она-то и составляет внутреннее содержание повести «Бой».　

Показывая схватки на ринге и боевую операцию, автор сосредоточен на думах своих героев. Самое привлекательное в повести то, что конкретное описание подробных тренировок (а потом и поведения героев в боевой обстановке) сочетается со стремлением теоретически глубоко осмыслить законы этого спорта и их применимость в бою. Не только споры героев, но и все развитие сюжета утверждало мысль о взаимосвязанности военной подготовки и спорта. Повесть выражала взгляды автора на роль теории в военном деле, на необходимость идейно вооружить советского человека к будущим боям.

В отличие от персонажей «Боя» — боксеров — Кан­ торович был лыжником. Это свое умение он самым практическим образом поставил на службу военному делу. Но он осмысливал спорт и как органическую для себя литературную тему. Для него она была важной реально знакомой сферой приложения взглядов, вы сказанных уже и в других произведениях.

Уверенный, что в обстановке конца 30-х годов фи­ зическая и психологическая мобилизационная готов­ ность совершенно необходимы, он наделял такой убеж­ денностью и своих героев, молодых боксеров. Эти пред­ ставления обусловили основной сюжет «Боя». Ведь все, что происходит с двумя друзьями в боевой обстановке, их конкретные действия, взаимопонимание в трудней­ шие минуты — все это служит проверкой их прежних бесед и размышлении.

Теоретические размышления в книге такого рода воспринимаются острее, нежели в произведениях, по­ священных науке или искусству. Спортивный, а потом военный сюжет даны в повести не описательно. Эмо­ циональность ее не в лирике, не в патетике, а в поэти­зации военной теории. Поэтика раздумий характеризу­ ет эстетические поиски автора. Сама по себе событий­ ная канва, развивающееся действие освещены высокой мыслью. Без нее повесть просто бы не существовала.

Интерес к военной теории проявился не только в творчестве Канторовича-прозаика. Он проявлялся и в повседневной жизни. В архиве писателя сохранился черновик его речи (к сожалению, не датированный), произнесенной перед курсантами военной школы. Эта речь внутренне соотносится с тем, что утверждал пи­ сатель в наиболее заметных своих произведениях, в частности о значении военной теории. Даже приводив­ шиеся в речи цитаты из трудов философов и военных теоретиков перекликались с некоторыми ссылками в по­ вести «Бой». Таковы, например, выдержки из сочине ний Морица Саксонского (XVIII век): «Чтобы познать бой, нужно изучить сердце человека», «в бою все объ­ ясняется побуждениями сердца».

Никогда ссылки такого рода не были у Канторовича признаками поверхностного стремления блеснуть осведомленностью, начитанностью. В самом выборе цитат обнаруживается их вполне своевременное для тех лет звучание. Они служили опорой в раздумьях над волновавшими его моральными проблемами, связанны­ ми с грядущей войной, и всегда подчинены целям нрав­ственного воспитания: патриотического чувства боево­го товарищества, взаимной выручки в бою. Ссылки на военно-теоретическую мысль прошлого важны для Кан­торовича как усвоение исторического опыта, восприни­маемого как живая традиция.

Вот почему повесть «Бой», при всей специфичности своей спортивной темы, внутренне связана с «Полков­ником Коршуновым». Она наиболее близка этому про­изведению идеей духовного усовершенствования чело­века, овладевающего воинским искусством... Через все книги Канторовича, через всю его жизнь прошла эта важная мысль.

Говоря об определенной близости между «Боем» и «Полковником Коршуновым», следует прямо сказать о серьезных художественных просчетах писателя, допу­щенных в его «спортивной» повести. В свое время на них указывала критика. В первой же рецензии говори­лось о зависимости от Хемингуэя. Были даже названы рассказы этого писателя, от которых шел Канторович: «Кросс-каунтри» и «Пятьдесят тысяч». В рецензии го­ворилось: «И как ни уверяет нас автор, что герой его умен, великодушен и храбр, мы никак ему в этом не можем поверить. Слишком он благонравен в каком-то совершенно квакерском смысле этого слова». [17] Мунблит Г. О вреде подражания. — Лит. газ., 1940, 5 февр. Рецен зент далее утверждал, что герои повести остается «арифметической суммой условно-человеческих и условно-положительных черт».