Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

Спорт в этой повести — мерило воспитания и закалки воли. Особенно ясно звучит эта мысль в рассказе о тренере Бориса и Андрея — Петре Петровиче, который счастлив от сознания, что воспитал настоящих бойцов. «Он жил одной с ними жизнью. Они любили его — он знал и это».　

Увлечение Маши теоретическими построениями приводит ее к некой односторонности, к «или — или». Отсюда: «Если хочешь знать, мне гораздо ближе не лихой кавалерист с шашкой, а полководец, который в тихом кабинете решает судьбу сражений». В этих рассуждениях забывается одна «малость» — люди, их умение претворить в жизнь стратегические задачи.　

Азартно спорят Борис и Маша о сущности спорта. Девушка ссылается на слова Клаузевица о великом человеческом разуме, побеждающем даже на войне. Но в собственных доводах снова доходит до крайности: «Если ты хочешь сравнивать (спорт. — Р. М.) с войной, то зачем же тренировать свои кулаки, если можно тренировать мозг? Разве не хочется тебе стать мозгом, центром, командиром в той же твоей войне, если уж обязательно нужно говорить о войне? А форма, сама суть звериных ваших драк со всей этой кровью и синяками! Уж это просто гадость!» Борис возражает: «Твой Клаузевиц, действительно, здорово пишет... Но все- таки ты неправа. Ведь не только в самой кулачной драке дело. Да бокс это вовсе не драка...»　

Позднее, познакомившись с книгой Клаузевица, Борис и его друг Андрей черпают из этого же источника возражения Маше, считая возможным прямо распространить на бокс суждения военного теоретика о природе боя и вообще войны. Андрей, опираясь на мысли Клаузевица, делает свои выводы: «...если сравнить бокс с войной, то и получится, что боксерский бой подготавливает человека к войне и физически и, главное, морально... Я считаю бокс у нас прямой подготовкой бойца к настоящей войне. Подготовка эта хороша именно потому, что, кроме силы, воспитывает волю. Волю к победе».

И Андрей и Борис убеждены, что бокс — не драка, не бессмысленное мордобитие. Они спорят с Машей, и спор этот не лишен юмористических оттенков. Когда Маша, исчерпав все аргументы, повторяет, что «бокс — это гадость», Андрей уместно приводит цитату из того же Клаузевица: «...Сила характера обращается в упрямство всякий раз, когда сопротивление чужим взглядам вытекает не из уверенности в правильности своих убеждений и не из следования высшему принципу, а из чувства противоречия».　

Следовать за мыслью героев, показывать логику ее развития — вот что важно автору «Боя». Л. Канторович мастерски дает внутренний монолог Бориса во время его поединка с Андреем, боя, который должен определить, кому же из них выступать против нынешнего фаворита. На глазах у читателя возникает весь план, вся тактика состязания, мельчайшие ее подробности. «Пусть наступает, пусть он обязательно наступает. Еще один раунд придется потерпеть. Потом, Андрей, ты не сможешь остановиться. Ты будешь идти вперед и не сможешь остановиться, и не изменишь тактики боя».　

Проходит время, и герой уже в иных обстоятельствах рассуждает о предстоящем своем участии в военных действиях. «Борис прошел в кабинет начальника заставы... Нужно было собраться с мыслями. Может быть, через несколько минут придется командовать, приказывать, вести людей. Он, Борис, отвечает за массу необычайно важных вещей. Он отвечает за участок советской земли. Он отвечает за жизнь пятнадцати бойцов». В боевой обстановке, в ответственнейший момент боя, внутренний монолог уступает место прямому высказыванию, четко сформулированной боевой задаче. Следя за приближающейся вражеской цепью, Борис шепотом говорит Андрею: «Слушай хорошенько. Помнишь мост? Мы проезжали, когда ехали на заставу. Мост. Это очень важно! Река еще не замерзла. Она часто вовсе не замерзает. Течение. Им нужна переправа. Понимаешь? Они хотят перейти по мосту. Мост — путь в тыл. Так. Очень хорошо! Они идут медленно. Они подтянут заднюю цепь и ударят сразу. Видишь — первая цепь остановилась. Я пойду на заставу. Людей в ружье. Свяжусь с комендатурой. Ты останешься здесь. Степанов с тобой. Отвлечь внимание. Во что бы то ни стало отвлечь их внимание. Отвлечь внимание и выиграть время. У Степанова здесь пулемет. Гранаты и пулемет. Отвлечь внимание и выиграть время. Обманный удар».　

Характерна авторская реплика: «Казалось, он говорит сам с собой». Перед нами не информация о событии, а рождение приказа в бою, логического хода всей операции. Отсюда эти повторы, мысль, утверждающая себя, развивающаяся. На нескольких страницах рассказано о реализации плана сражения, передано состояние командира, его напряженно работающая мысль. Решение уже созрело, хотя бой еще не окончен, и самые драматические моменты — в следующей, последней главе произведения. Здесь же, получив передышку, быстро обменявшись репликами с Андреем, Борис говорит пограничникам, отбившим атаку: «Все обстоит очень просто. Нам нужно не пропустить их на мост. Они пытались перейти холм, но мы их не пустили. Теперь они хотят пройти долиной. Мы не пустим их в долину. На лыжах мы подойдем к долине скорее, чем они. Там, у входа в долину, старшина и шестеро наших бойцов. Нас семь человек. Всего четырнадцать. Четырнадцать пограничников — это не так уж мало, товарищи».