Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

Разумеется, писатель не думал ни о каких откры­тиях, создавая на основе своих дневниковых записей очерковую книгу. У него была простая, на первый взгляд, задача: запечатлеть первое знакомство с новой для него страной, показать наших пограничников в этих небывалых условиях. Но так уж исторически сложи­лось, что небольшая книга оказалась одной из первых в советской литературе, в которой была показана наша армия, выполнившая свою освободительную миссию.

Книга не декларативно, а в конкретных обстоятельствах обрисовала роль советских людей — пропагандистов но­вого строя, передала их встречи, контакты с трудовым народом страны, вчера еще существовавшей в условиях капитализма.

Осенью 1939 года Лев Канторович стал отцом. Те­ перь у него были две Анастасии — дочь и жена. Он шел по земле Белоруссии, откуда вышли его дед и отец, ду­ мал о них. Они были для него старшими друзьями. Отца он помнил хорошо, помнил его литературные увлечения, его друзей, знал и об участии отца в сту­ денческом революционном движении. За это, в год рождения Льва, Владимир Канторович был лишен пра­ ва жительства в Петербурге и выслан на два года из столицы империи...

К царизму, монархии у отца было отношение непри­ миримое. Один из очевидцев событий первой русской революции вспоминает: «Помню, как на одном из ми­ тингов после мощного пения «Марсельезы» Канторович вышел на трибуну и проникновенно произнес: «А те­ перь, товарищи, почтим память тех, кто отдал жизнь за рабочий класс».

В ответ раздалось мощное «Вы жертвою пали в борьбе роковой...». Эти слова и пение в то время, ко­ гда список жертв царского режима пополнялся каждый день... прозвучали так скорбно, что у меня, помню, хо­ лодным ветром обдало волосы». [16] Егоров И. От монархии к Октябрю. Воспоминания. Л., 1980, с. 86.

Спустя годы вместе с Д. Заславским он написал кни­ гу «Хроника февральской революции», вышедшую уже после смерти Владимира Абрамовича.

С отцом связаны были и первые представления о пи­ сательском труде. Сын знал стихи отца, видел его за письменным столом в кабинете с большими книжными шкафами и портретом Бетховена. Семья и сейчас жила в той же квартире.

Лев Владимирович потерял отца в 12 лет и сильно ощущал эту потерю, хотя остались люди, чью отеческую руку он чувствовал и в зрелые годы. Журналист Д. За­ славский и художник М. Григорьев были такими людьми.

Лев Канторович был физически сильным, здоровым человеком. Но время наступило тревожное, и он беспо­ коился о дочери — доведется ли ей хотя бы 12 лет знать отца. В июне сорок первого, уходя на войну, он просил близких беречь Анастасию-младшую. ..

М. Алигер, 1935

Через все 30-е годы пронес Канторович ощущение неизбежности для нашей страны грядущей схватки с врагами. Оно проявилось еще в раннем альбоме рисунков «Будет война» (1931), было развито в «Полковнике Коршунове» (1937— 1938), прозвучало в рассказе «Враги» (1937). Постоян­но возвращаясь в произведениях разной формы к этой важной для него мысли, он не повторял уже найден­ное, упорно убеждая читателя в необходимости гото­виться к борьбе с фашизмом. Иногда эта мысль про­являлась при разработке, казалось бы, боковых тем.

Одной из таких тем был для него спорт, который и в жизни самого писателя и в его общественно-литера­турной деятельности занимал видное место. В свое вре­мя спортивные увлечения Канторовича не казались его товарищам примечательными. В писательской среде к ним относились добродушно-снисходительно. Но про­шли долгие годы. В июне 1956 года на вечере памяти Канторовича в Доме писателя имени Маяковского сре­ди многих других выступлений, осветивших кипучую жизнь и разносторонние начинания писателя, прозву­чал голос заслуженного мастера спорта И. А. Князева. С волнением рассказывал спортсмен о том, как Лев Владимирович на протяжении нескольких лет устраи­ вал встречи писателей со спортивными профессионала­ми, убеждал литераторов в необходимости личных спор­ тивных навыков, доказывал их важную роль для твор­ ческой работы. Канторович взялся за это дело с тем азартом, страстью, какие были присущи любому его увлечению. О том же, что его спортивные привязанно­сти, влюбленность в спорт не были мимолетными, говорит многое. И его попытка объединить писателей вокруг спорта. И собственное строгое следование прави­ лам спортивной жизни, которые он сам для себя выра­ботал. Он был отличным лыжником. Был и бегуном. Один из близко знавших его людей, писатель Л. Н. Рах­ манов, рассказывает, например, что летом 1940 года на пустынном тогда Карельском перешейке, в поселке, на­зывавшемся Келомякки (ныне — Комарово), Канторо­вич со своей верной собакой Чеком каждое утро совер­ шал большой пробег по лесным тропинкам. В комнате его городской квартиры была подвешена груша для за­нятий боксом.