Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

В годы Отечественной войны не однажды, попадая в критическую ситуацию, наши бойцы, повинуясь вну­треннему порыву, пели революционные песни. Они сра­жались до последнего патрона, гранаты, и они пели, вы­казывая врагу непреклонность, силу духа. Среди тех, кто защищал Брест, Ханко, Севастополь, кто встречал врага штыком и песней в смертельном бою, были читатели «Полковника Коршунова».

В повести рядом с чувствами, проявляющимися не­громко, выразилась способность героя к взрыву — это важная сторона его внутреннего мира, раскрывающегося в повести. Существенные перемены в судьбе и личности Коршунова происходят в новых обстоятельствах. Намно­го расширяются рамки произведения. Раньше почти все замыкалось границей, об остальном читатель лишь полу­чал некоторую информацию. И вот — госпиталь, отдых в санатории, новые знакомства, награждение орденом, Москва, небывалые впечатления, досрочное возвращение на границу, еще одна боевая операция. Казалось бы, третьей главой жизненный круг героя очерчен полностью. Но происходит иное. Это лишь часть повести и часть жиз­ни Александра Коршунова. О предстоящем пути говорит Коршунову партийный секретарь комендатуры Захаров, человек старшего поколения: «Ты только разогнался жить. Это ничего, что ты уже командир, что ты герой. Всего этого на другую жизнь, может быть, хватило бы. На долгую жизнь... Ты еще сам не знаешь, чего тебе надо, но что-то в жизни у тебя незаполненным осталось... Что тебе делать дальше? Я не знаю, и ты сегодня не зна­ешь. Только я за тебя, Шурка, спокоен».

Это завтра наступает не сразу. Перед читателем про­ходит еще несколько этапов жизни героя, новые люди. Расширяется, обогащается внутренний мир Коршунова. Не всегда писатель избегает здесь прямолинейности. Мы видим, что герой поначалу озадачен и даже раздражен тем, сколько вещей ему неведомо. Встретившись в сана­тории с писателем и девушкой Леной, он чувствует про­белы в своем воспитании: не знает поэзии, изобразитель­ного искусства, серьезной музыки. Его мир ограничивал­ся делом, борьбой, и вот перед ним музеи, книги, театр. В этой главе явно с натуры написана сцена награждения в Кремле. Коршунова награждают вместе с полярника­ми, со Шмидтом, а значит, и с самим автором, получив­шим награду за поход на «Сибирякове». Тут выразитель­ны мельчайшие детали. Но об увлечении героя литерату­рой, запойном чтении сказано стандартно, в виде рекомендательного указателя. Здесь не столько впечатле­ния героя от литературных произведений, сколько дань литературному штампу: «Коршунов читал стихи Маяков­ского и «Илиаду» Гомера, Толстого и Мопассана, Стен­даля и Чехова. Достоевский не понравился Коршунову, но он прочел все, что написал Достоевский... Томик сти­хов Киплинга поразил Коршунова жестокой выразитель­ностью. «Хаджи Мурат» Коршунов считал лучшей вещью Толстого. Стихи Коршунов запоминал наизусть и не рас­ставался с маленьким дешевым изданием Пушкина. Сво­их бойцов Коршунов учил любви к чтению. По вечерам вслух читал им любимых поэтов и книги раздавал крас­ноармейцам».

Гораздо интересней непосредственное впечатление Коршунова от стихов, прочитанных Леной. Здесь нет пе­речней, есть стихи, близкие Коршунову. Во втором ва­рианте повести, выходившем до войны дважды под на­званием «Александр Коршунов», действие ограничивается материалом первых трех глав с рядом существенных из­менений. В этом варианте исчезла Лена, девушка, кото­рой Коршунов не смог ответить взаимностью. Теперь стихи в больнице (а не в санатории) читает герою его будущая жена — Анна. В дальнейшем, уже после гибели автора, были обработаны со значительными потерями и последующие, не азиатские главы. Между тем, если ав­торский вариант повести в чем-то выигрывал благодаря большему единству всей вещи, то издание «Александра Коршунова» в обработке посторонних лиц [11] Канторович Л. Александр Коршунов. Л., 1980, гл. 7—10 в обработке А. А. Девеля. (разумеется, недопустимое) значительно уступает варианту 1940 года.

Очевидно, само появление в повести двух героинь было связано с желанием автора показать сложность личных отношений. Хотя многое должно в Лене импони­ровать Коршунову, влечения он к ней не чувствует, и поз­же даже не отвечает ей на письма, присланные из Мо­сквы: ему нечего было ей писать.

Все ясней становилась автору сложность человеческих судеб и отношений. Все глубже он пытается раскрыть ду­ховную жизнь героя. Формально повесть не делится на две части, но, конечно же, три последних главы (с дву­мя вставками, посвященными отцу Коршунова и провод­нику собак Цветкову) представляют собой именно вто­рую часть —с новыми проблемами, персонажами и даже