Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

В книжке семь небольших очерков. Открывается онацветной автолитографией: прозрачно-зеленоватый айс­берг в свете северного сияния. Всего в книге около сталитографий и рисунков автора.

Герои книжки —арктические зимовщики, звероловы, моряки, летчики. Люди эти, несмотря на все трудности, не могут и не хотят расстаться с суровым краем. Они вла­деют большим жизненным опытом, не боятся риска, каж­дый отвечает за общее дело.

Любой из очерков «Холодного моря» —небольшой портрет зимовщика той или иной профессии. Портрет обычно связан с определенным событием, историей пре­одоления опасности, стойкости в беде. Автора привлекаетне экзотика, а существо характеров людей. Героику онвидит в сдержанности, терпении, продуманном расчете,даже осторожности. Именно в этих чертах состоит длянего романтика и легендарность арктических зимовщи­ков. Два года, две полярные зимы провели зимовщики наСеверной Земле, нанося на карту неизвестные острова,проливы и хребты. И вот встреча с экспедицией. В первомочерке торжественно сказано об объятиях, расспросах, рассказах, но вот слов «подвиг», «мужество», «бесстрашие». Читатель сам выносит из рассказанного представление о том, чего стоило нарисовать берега островов «тонкой чертежнойлинией на голубой кальке». Несколько тысяч километров,пройденных на собачьих нартах, снежные заносы,недели, проведенные впалатках. ..Высокие с ловапереданы Фритьофу Нансену, они вэпиграфе, котор ый можетбыть отнесен ко всей книге: «...Кто хочет видеть гений человечества в его благороднейшей борьбе с суеверием имраком, тот пусть прочтет о людях, котор ыес развивающимися флагами стремились вневедомые края.Человеческий дух не успокоится до тех пор, пока и в этих странах не станет доступной каждая пядь земли, не останетсяни одной неразрешенной загадки...»

В очерке «Холодное море», давшем название всей книжке,вроде бы не происходит никаких событий. Вслед за ледоколом плывут в Арктику лесовозы. Сложности этогопутешествия изложены в деловом спокойном тоне. Читатель чувствует невероятное смешение запахов в куб­рике, видит черные корабли в свинцовых волнах, выхва­ченные из полумрака бородатые лица. Голос автора буд­то не слышен вовсе, но во всем расположении материала видна авторская воля, стремление показать труд и тер­пение полярника. Отсюда сцена адской работы кочегара у топки или наблюдения капитана из бочки, укрепленной на мачте: «Внимательно оглядывает ослепительную по­верхность льда и командует из бочки вахтенному штур­ману. Лицо капитана багрово-красное, рыжие усы заиндевели, глаза слезятся». Эти наблюдения стали уже исто­рией (о таких бочках давно забыли), но как история они интересны и сегодня.

В одних очерках рисунки играют роль вспомогатель­ную, дополняющую, в других параллельно тексту ведется рассказ в рисунках. Так, в начале очерка «Стоянка по возможностям» читаем: «Молодой тюлень вылез на лед и осмотрелся вокруг, высоко поднимаясь на передних ластах. (Здесь дается соответствующий рисунок на полях. — Р. М. )Потом заснул. Спит он маленькими промежутками времени, не больше минуты. (Рисунок: спя­щий тюлень.) Проснувшись, снова поднимает голову, ози­рается (рисунок) и опять засыпает». (Рисунок.) Так же и в тексте и в рисунках изложена история охоты медведя за тюленем, а затем человека за медведем. Но в этом же очерке появляется глубокая психологическая характери­стика, в которой художник уступает писателю. Так, дается сатирический портрет третьего штурмана, плохого моряка, любителя поговорить о «прелестях» заграничных портовых кабаков и публичных домов. «Культуру» и «идеалы» такого рода писатель оценивает как шелуху, накипь, чуждые жизни и работе зимовщиков, прямо го­ворит, что Севера такой штурман не понимает и боится, ибо привык к морям, где рейсы судов проторены, как шос­сейные дороги. «Морской аристократ», этот штурман пре­зирает северных моряков — «трескоедов». Но «трескоеды» оказались опытнее «настоящих моряков». В кают-компа­нии засевшего на мели парохода третий помощник насме­хается над командой маленького ледокола, над «мужиц­ким» говором поморов, он злится на контору Совторг-флота, пославшую его в «этот проклятый рейс». Героям «Холодного моря» совсем не свойствен ни «морской го­нор», ни преклонение перед «морскими традициями». Многие из них за границей никогда не бывали, не знают европейских кабаков, это «простые, наивные люди, совер­шенно не похожие на тот «идеал моряка», который со­здал себе штурман Петух». Здесь автор прямо полеми­чески пишет о своих пристрастиях, о героях, близких ему по духу. В этой связи следует воспринимать и другие иро­нические пассажи автора. Так, он не однажды противо­поставляет дела своих героев поверхностному взгляду на их труд. Насмешливо пишет о щеголеватых кинемато­графистах в салоне ледокола с их экзотическими «поляр ными» бородами и искусственно-хриплыми голосами, ему смешны корреспонденты, назойливо описывающие «би рюзовые льды» .