Карел Рихтер - Его звали Отакар

Я навсегда остался благодарен Ярошу за помощь, которую он оказал мне в тяжелое время осени 1938 года Перед моими глазами часто встает его улыбающееся лицо, но оно было и грустным, когда он, например, привез мне известие в Перечин о том, что моя жена осталась в оккупированном Богумине».

Телеграмма, которую командир батальона полковник Людвик Свобода получил на следующий день после присяги, была сухой и короткой. Военный язык не любит многословия.

«Генеральный штаб Красной Армии, — говорилось в ней, — отдал приказ командующему войсками Южноуральского военного округа ускорить ваше выступление на фронт. Генерал Г. С. Жуков».

Уже давно без малого тысяча хорошо обученных чехословацких бойцов хотела иметь свой участок на огромном советско-германском фронте. Небольшой участок, но свой. Участок, на котором она померится силами с фашистами. Чехословацкие бойцы готовились к этому целый год. Готовились напряженно и осознанно. К этому времени каждый воин уже чувствовал себя одной ногой стоящим на фронте. И вот этот долгожданный час наступил. Определен и точный срок отъезда на фронт.

29 января бойцы и командиры 1-го чехословацкого отдельного пехотного батальона с раннего утра были на ногах. Всюду спешка, нервозность, без которых, наверное, не начинается ни одно большое дело.

Бойцы готовятся в путь на фронт. Во двор выносятся ящики и все, что принадлежит к имуществу батальона. Запасы продовольствия, обмундирование, а главное — оружие, боеприпасы, другие военные материалы. Машины и сани курсируют по Бузулуку от казармы к вокзалу и назад. Все последовательно загружается в приготовленные вагоны. Дорожной горячкой захвачен весь батальон.

Командир 1-й роты надпоручик Ярош прошел по расположению своего подразделения, чтобы убедиться, готовится ли рота к отъезду так, как было приказано.

Во второй половине дня было созвано собрание офицеров и ротмистров 1-го батальона и запасного полка. Полковник Свобода произнес речь на прощание:

«…Некоторые из нас, вероятно, не дойдут до родины. И от их имени я хочу передать завещание нашему народу: пусть никогда больше не повторятся Липаны, пусть никогда у нас больше не будет тридцать восьмого года. В то время, как Запад нас тогда предал, мы знаем, кто единственный оставался нам верен. Это Советский Союз. Мы идем бороться за возрождение нашего народа и, если потребуется, отдадим этой борьбе все. Мы уходим на эту борьбу с сознанием того, что государством, с которым нас после возрождения независимой Чехословакии будут связывать самые тесные узы, будет Советский Союз».

Кончается предпоследний январский день, а вместе с ним кончается и пребывание воинов 1-го батальона в Бузулуке. В столовой играет батальонный оркестр. Слышится полька, вальс, танго. Бойцы хотят проститься с городом шумно и весело.

Чехословацкие девушки, служащие батальона, в отутюженных брюках и рубашках веселятся вместе с бузулучанками, разодетыми в шелковые кофточки и платья с кружевами. Немного выпили, разговорились. Ярош сидит за столом с остальными офицерами, думает о доме.

Около одиннадцати часов он незаметно ушел. Надпоручику захотелось несколько минут побыть одному. Зашел в ротную канцелярию. Зажег свет. Присел в последний раз к своему столу. Спать ему не хотелось. Голова трещала от мыслей. Он вытащил из ящика лист бумаги, окунул перо в чернильницу и начал писать письмо, не зная, будет ли оно когда-либо вручено адресату. Он пишет его на всякий случай, вдруг с ним что-нибудь…

«Бузулук — 29 января 1943 — СССР.

Дорогая мама, отец, братья…

Завтра утром я уезжаю на фронт. Надеюсь, что вернусь к вам, но если… Шлю всем много, много сердечных приветов. Верьте, что я покинул родину не просто так: я всегда честно выполнял свой долг. Еще раз всем большой привет.

Ярош оторвал глаза от письма и невидящим взглядом уставился в стену перед собой. В памяти всплыл образ матери. Ласковое, морщинистое лицо. Она говорила: «Береги себя, Отоушек! Береги себя!» Родное лицо исчезает, рассеивается, словно дым, затихают слова. Ярош тяжело вздохнул, снова опустил глаза на бумагу и, обмакнув перо, приписал внизу: «Крепко целую тебя, мама».

Он положил ручку и снова задумался…

15 марта 1939 года по республике отзвонил похоронный колокол. Словакия, захваченная клерикально-фашистскими элементами, по распоряжению из Берлина отделилась от чешских земель, которые были заняты частями германского вермахта. Газеты и радио сообщили о создании протектората «Богемия и Моравия».