Карел Рихтер - Его звали Отакар

«Успех первого дня превзойден. Второй день слета увидел впечатляющий пример французско-чехословацкого братства, совместные гимнастические упражнения мужчин и женщин захватывают зрителей и вызывают восторг и ликующую радость. Стадион был переполнен. X съезд вылился в великолепную манифестацию. Делегации союзнических армий приветствуются нашими соколами… Это колонны, широким потоком входящие через ворота и могучей рекой разливающиеся по стадиону. Это не только физкультурники, которые съехались сюда для массовых выступлений. Это армия чехословацкой демократии, собравшаяся здесь для того, чтобы вновь дать торжественное обещание и продемонстрировать свою веру в человечество и свободу… И в момент, когда эти колонны под звуки музыки волнами разбегаются в разные стороны, будто гонимые вихрем общей судьбы — это уже, собственно, не только зрелищный физкультурный номер, — но и мистический обряд, при котором поднятые руки тысяч людей напоминают клятву, а падение на колени — воздаяние чести родной земле, которая пробуждается в минуту опасности… Это солдаты, готовые на любые жертвы во имя справедливости».

Воодушевление, охватившее страну, действительно говорило о том, что единство воли народа встать на защиту родины сломить вряд ли кому удастся. Небольшую нервозность вскоре после этого вызвал приезд британского лорда Ренсимена, которого западные державы навязали чехословацкому правительству в качестве посредника в чехословацко-немецком споре. Он вел переговоры с Бенешем и с лидерами судетских немцев. Никто не знал, к чему это приведет. Что за возня происходит за закрытыми дверями? Начало попахивать изменой. Генлейновцы отвергли все предложения правительства. Им не нужен был никакой договор. Гитлер уже знал, что Запад отдаст ему Чехословакию, потому что она становится для него обузой. 12 сентября на нюрнбергском съезде фашистской партии он истерично вопил: «Межнациональные отношения в Чехословакии невыносимы. Я не буду больше терпеть угнетение наших людей… Миролюбивой политикой на таких людей, как чехи, повлиять никак нельзя…» Многотысячная толпа дико кричала: «Зиг хайль!» От этого становилось страшно.

В чешском пограничье сразу поднялась волна суровых насилий. Две тысячи генлейновцев, чиня беспорядки, прошли по Хебу. Было ранено тринадцать полицейских и трое прохожих чехов. У Опавы кто-то выстрелил в военнослужащего чеха. В Хебе толпа генлейновцев забросала камнями полицейский участок. В Рыбарже ранено четырнадцать чехов, в том числе восемь полицейских. В Пернштейне убит солдат. В Трутнове убит ножом словак.

В конце концов в восьми пограничных районах ввели осадное положение. Вновь была вынуждена вмешаться армия. Главари судето-немецкой партии, перейдя границу, укрылись в Германии. Гитлер угрожал войной. Чемберлен задабривал его. Он намеревался купить мир, и в качестве платы за него предлагал Чехословакию: «Мы заставим Чехословакию добровольно отдать пограничную территорию, населенную немцами».

Зденек Штепанек взволнованным голосом прочитал по радио сообщение, что правительство вынуждено пойти на уступки.

Люди, охваченные ужасом, вышли на улицы. Стихийно организовывались демонстрации, митинги протеста. Позор Англии и Франции! Дайте нам оружие и мы постоим за себя!

Правительство подало в отставку. Его заменил кабинет чиновников во главе с генералом Сыровы, одноглазым героем битвы у Зборова. Народ рукоплескал, кричал «ура».

Поручик Отакар Ярош и его друзья в восторге. Будем защищаться! Покажем им, где раки зимуют!

Гитлер в Годесберге заставлял себя упрашивать. Фюреру уже было мало того, что давал ему Чемберлен из чужого кармана. При сделке надо ведь немного поторговаться, а это была солидная сделка.

Чехословацкому правительству в доверительной форме посоветовали: объявляйте мобилизацию!

Оно послушалось. В конце концов это совпадало с волей народа.

По радио прозвучал призыв: «Задержитесь у своих радиоприемников». Это произошло 23 сентября в 22 часа 30 минут. Диктор взволнованно читал:

«Президент республики на основании параграфа 23 закона об обороне объявляет в стране всеобщую мобилизацию…».

В воинские части хлынули резервисты с чемоданчиками в руках. Решительные, с чувством собственного достоинства, гордые за свою родину. Поручик Отакар Ярош был твердо убежден, что эта армия не отступит, и никто не сможет ее победить.

Через неделю атмосфера накалилась до предела. В Мюнхене собрались главы четырех держав, чтобы решить участь Чехословакии. Представитель чехословацкого правительства покорно ждал за дверью результата этой встречи.