Тамаш Краус: Ленин. Социально-теоретическая реконструкция

Несмотря на юбилейные празднества, культ Ленина в СССР не привел к созданию глубоких, серьезных научных работ. Быть может, здесь сыграла роль и своего рода реакция на открытость, характерную для предыдущих, хрущевских лет. Однако и в 70-е гг. на официально ограниченной базе источников и в заданных идеологических рамках создавались необычайно подробные, «позитивистские», иногда очень ценные исследования, посвященные некоторым частным проблемам или отдельным событиям. [10] Уже тогда началось историографическое изучение биографий Ленина, написанных в 20-е гг.: Иллерицкая Н. В. Разработка Ем. Ярославским биографии В. И. Ленина // История и историки. Историографический ежегодник, 1981. «Наука». М., 1985. С. 165–184. В отношении 1920-х гг. обычно говорится только о «ленинизме» И. В. Сталина, Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева, а между тем в изданной под общей редакцией Л. Б. Каменева «Лениниане» можно найти двухтомный перечень литературы о Ленине. В Венгрии прогрессивные статьи о ранней истории СССР и о роли Ленина в ней публиковались с 80-х гг. в сборниках Nemzetközi Munkásmozgalom története Evkönyv. (Szerk.: Harsányi Iván, Jemnitz János, Székely Gábor). В середине 1980-х гг. перестройка открыла все сдерживающие шлюзы, что привело к хорошо известным переменам: развалившийся режим государственного социализма и рухнувший СССР погребли под собой культ Ленина, а также свою опиравшуюся на Ленина легитимационную идеологию, «марксизм-ленинизм», вместе с его огромной институциональной системой и культурой, созданной массой ученых для оправдания и поддержания режима. [11] Научные основы и историческое содержание марксизма-ленинизма были изложены на тысячах страниц в созданном большим авторским коллективом монументальном труде, который в конце концов остался незавершенным из-за смены общественного строя. См.: История марксизма-ленинизма. Т. 1–2. Издательство политической литературы. М., 1986, 1990. Не удивительно, что в период перестройки историческая наука оказалась политизирована еще сильнее, а в том, что касается ленинской тематики, историческое исследование трансформировалось в политическое предприятие . Новому режиму также была нужна легитимирующая его идеология. Один за другим публиковались касающиеся Ленина документы, ранее неизвестные ученым и не попавшие в «Полное собрание сочинений» по причинам, связанным с требованиями культа. Публикация этих документов и связанный с ней пересмотр всей ленинской проблематики стали походить на своего рода бизнес, началась борьба за право обнародования тех или иных документов и их презентацию в прессе. Сложился «антикульт», превратившийся в «шоу», старые меха наполнились новым, низкопробным вином.

Конечно, нельзя не учитывать изменения международной интеллектуальной атмосферы. Все яснее вырисовываются характерные черты этого явления, а также и связанного с ним политического бизнеса, вовремя замеченные серьезными историками. Безусловно, заметить новые тенденции было не так уж сложно, поскольку в новых формах и с новыми функциями вернулась привычная риторика, логика, привычные мысли времен холодной войны 1950-х гг., хотя, конечно, то, что тогда было драмой, теперь оказалось фарсом. Как подчеркнул Э. Хобсбаум, европейских инициаторов этого поворота можно найти прежде всего во Франции среди бывших марксистов и коммунистов, ставших блестящими историками: «Всемирный конгресс историков 1950 г. привлек молодых марксистов, однако на нем отсутствовали многие прекрасные историки, превратившиеся в конце концов в антикоммунистов. В то время они были молодыми бескомпромиссными активистами Коммунистической партии: Франсуа Фюре, Энни Кригель, Ален Безансон, Ле Руа Ладури. Мне посчастливилось познакомиться с ними только в посткоммунистический период их творчества». [12] Hobsbawm Е.: Interesting Times. A Twentieth-Century Life. Abacus. London, 2005. P. 328. Э. Хобсбаум упоминает о похожем повороте, совершенном А. Хеллер, [13] Там же. P. 137. и этот ряд можно было бы продолжить долгим перечислением имен венгерских авторов, если бы их результаты в изучении деятельности Ленина не были бы так постыдно незначительны.

В России сложилась несколько иная ситуация, там образ Ленина получил важную роль и в новой идеологической атмосфере. С некоторым опозданием в России так же, как и на Западе, развернулось «иконоборческое» движение, возглавленное неожиданно «прозревшими» марксистами-ленинистами, бывшими комментаторами текстов «классиков». Классическим примером этого является опубликованная в 1994 г. книга о Ленине бывшего начальника Главного политического управления Советской Армии, ныне уже покойного генерала Д. А. Волкогонова [14] См.: Волкогонов Д. А. Ленин: исторический портрет. T. 1–2. М., 1994. Более подробно об этом историографическом повороте я писал в кн.: Краус Т. Советский термидор. Духовные предпосылки сталинского поворота 1917–1928. Венгерский институт русистики. Будапешт, 1997. С. 12–11. О Волкогонове: С. 15–17. или же менее известная книга А. Г. Латышева («Рассекреченный Ленин»). [15] Латышев А. Г. Рассекреченный Ленин. Изд. МАРТ. М., 1996. В то же время появились и качественные работы по истории российской революции и большевизма, содержавшие новые концепции и подходы к теме, [16] Пожалуй, лучшая обобщающая работа, появившаяся в новую эпоху, была написана авторским коллективом под руководством О. В. Волобуева (А. А. Косаковский, В. И. Старцев, А. И. Степанов, С. В. Устинкин, А. И. Уткин): Драма российской истории: Большевики и революция. Новый хронограф. М., 2002. конспективный обзор которых дал О. В. Волобуев. [17] Там же. С. 8–21. С новой точки зрения Ленин как теоретик показан как бы мимоходом, в качестве «марксиста-догматика», а на передний план выдвигается силуэт прагматического политика.