Анатолий Гордиенко - Давно и недавно

Романский принёс папку с сотней страниц, густо отпечатанных на пишущей машинке. Там была описана вся его жизнь, работа статистиком, годы войны, эвакуация. Примерно шесть страниц рукописи были посвящены Николаю Клюеву. Эти листы были мне подарены, и я привожу их здесь с незначительными сокращениями.

«Памятной для меня в 1916 году осталась встреча с нашим вытегорским поэтом Николаем Алексеевичем Клюевым.

Ещё в 1915—1916 годах я впервые коротко познакомился с его творчеством. Тогда я уже заметил, что пишет Клюев больше о стародавней и современной ему богомольной Руси, пишет про крестьянина-труженика. В его стихах я и тогда заметил излишнюю мистику и идеализацию крестьянства, что мне определённо не понравилось. Но отдельные его стихотворения подкупали меня глубоким лиризмом, сильными образными сравнениями и оригинальным построением стиха. В 1916 году, летом, обстоятельства сложились так, что мне пришлось принять участие в экспедиционных статистических работах по торгово-промышленной переписи, проводимой статистическим бюро губернского земства. Тогда я в течение трёх месяцев объехал и переписал множество предприятий в ряде волостей Заонежья и Вытегорского уезда. Примерно в июле я с другими регистраторами переписи прибыл в Вытегру. Тут мы узнали, что недалеко, в двух-трёх километрах, в деревне живёт Клюев. Решили с ним повидаться. Был воскресный день, но по некоторым обстоятельствам лично я не смог идти, а пошли к Клюеву мои друзья.

Вечером они вернулись и долго оживлённо рассказывали все подробности этой встречи. Передаю об этом с их слов.

Придя в деревню, стали расспрашивать у односельчан-крестьян, где живёт Клюев, и каждый встречный с готовностью показывал: „Да во-от, в том домишке!“

Из последующих разговоров с крестьянами стало очевидно, что некоторые просто не понимали тогда Клюева, отзывались о нём явно иронически или даже издевательски-шутливо: они считали Клюева человеком странным, „особенным человеком“ не от мира сего, называли даже „Коленькой“ или „блаженным Колей“.

Направились к домику Клюева. Клюев издали заметил и сам вышел на крыльцо встретить. Отрекомендовались, поздоровались. Клюев пригласил их в избу.

Домик Клюева стоял несколько в стороне от дороги, среди полей и луга, и был в три окна на солнечную сторону — старенький, покосившийся, даже с подпоркой, с кривым низким крыльцом.

Вошли в избу. Тут пришлось поразиться её обстановкой и убранством. Бревенчатые стены, массивная русская печь, деревянные лавки вдоль стен, против среднего окна старинный с резьбой стол, на полу чистые и яркие половички — дорожки. Всё выглядело опрятным и чистым. В большом углу множество старинных больших и малых образов, некоторые из них окаймлены белыми вышитыми полотенцами, тут же и другие разные принадлежности культа: лампадки, кадильницы, ладанки, чётки.

В расщелины стен везде понатыканы пучки сухих и свежих веток, цветов, трав, кореньев. С дощатых полок и протянутых через всю избу верёвок свешиваются расшитые полотенца, скатерти и занавеси, кофты, сарафаны, армяки, лапти и много другого разного крестьянского одеяния. На полу и на лавках много всяких других предметов крестьянского обихода: берестяные кадки, ступа, ушаты, совки и т. д.

Вся обстановка этой избы походила скорее на музей и вряд ли служила жилым помещением, так как имелась ещё небольшая комната „боковушка“, где, как можно было догадаться, занимался Клюев.

Жил он тогда, как сообщили крестьяне, с родной старшей сестрой (которой при посещении не было дома), которая, вероятно, и поддерживала порядок и чистоту в доме.

Завершилась эта встреча с Клюевым тем, что один из моих друзей сфотографировал его четыре раза.

Я долго хранил эти фотографии, к сожалению, утерянные в годы последней войны.

Судя по фотографиям, он любил и умел оригинально позировать. Оделся он типичным крестьянином.

На одной из фотографий он выглядел так: на ногах лапти, онучи накрест обвязаны оборами, светлая рубаха до колен под узким пояском, на голове шляпа — подобие примятого цилиндра с узкими полями; волосы подстрижены под горшок. Он расставил ноги и старательно натачивает косу–стойку.

На второй фотографии он в том же одеянии, только без шляпы, размашисто косит траву.

Третья фотография изображает его стоящим у могилы: виден могильный холмик, восьмиконечный крест. Клюев — крестьянин в лаптях, в чёрной поддёвке до колен, стоит у могилы, с одной руки свисают чётки, в другой кадильница — он исполняет обряд поминания.