Алексей Мишин - О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера

Например, тщательно изучая теорию вращательных движений, эффективность разных способов группировки рук и ног, мы предложили новый способ, который можно назвать асимметричным. В нём решающая роль в создании начального вращения отводилась правой руке, плечу, да и всей правой половине верхней части тела. Для тренировки этого метода группировки были предложены упражнения с резиной, которые сейчас можно увидеть в разминках большинства спортсменов высокого класса, включая современных звёзд.

Всё это имело характер творческой лаборатории. Сейчас, благодаря усилиям законодателей прыжковой моды недавнего прошлого, представления об общих основах техники прыжков сложились. Роль тренера сейчас сводится не столько к разработке собственной техники, отличной от существующей, сколько к отбору спортсменов, имеющих талант к высоким прыжкам и быстрым вращениям в безопорных позициях. А далее переходить к активным тренировкам этих спортсменов на основе максимально быстрого принятия положения плотной группировки, резкого увеличения объёма и интенсивности нагрузок, высокого уровня мотивации.

Когда я начинал свою тренерскую деятельность в Европе, а особенно, в Америке и Канаде широко практиковалась техника так называемых затяжных прыжков. Человек взлетает и в относительно раскрытом положении продолжает полёт. Не поленюсь рассказать легенду, которая описывает возникновение данной техники.

Её создание приписывают легендарному швейцарскому тренеру Густаву Люсси. Говорят, что он, тренируя у себя в Санкт-Морице фигуристов, увидел прыгунов с трамплина, которые в полёте, вытянув вперёд руки (такая в то время была техника), словно зависали в воздухе. Эту же идею он воплотил и в фигурном катании. Притом, чем длиннее фаза полёта в раскрытии, тем ценнее считался прыжок.

Сама идея высокого полёта в раскрытом положении, конечно, привлекательная, но совместить её с достижением большого числа оборотов практически невозможно. Неудивительно, что тогдашние взгляды на прыжковую технику были весьма своеобразны по сравнению с современными.

Чтобы лучше понять, о чем идёт речь, приведу пример, как выдающийся американский тренер, мой приятель, Карло Фасси объяснял мне технику исполнения двойного акселя. По его видению, фигурист скользит на толчковой ноге по прямой, не допускает никакого вращения, а взлетев в верхнюю точку, делает твистовое движение бедром маховой ноги и начинает вращаться. Я помню времена, когда в программе юниорских турниров существовало состязание в технике исполнения прыжков. Будучи ещё начинающим тренером, участвовал в международных соревнованиях в Румынии, где одной из частей программы была оценка техники прыжков. При этом судьи находились на льду и оценивали внешнюю картину движений в прыжке и оставляемые следы. Наличие всякого намёка на стопор в акселе расценивалось как ошибка.

Комментируя технику, предлагаемую Карло Фасси, стоит отметить, что только внешние силы могут придать телу вращение. Если фигурист взлетит, не приобретя нужного количества вращения, то тело само не может начать вращаться. Спортсмен полетит, как кошка, сброшенная с высоты. Но кошка может при помощи движения лап и хвоста создать минимальный вращательный компонент для приземления на лапы, а фигурист, к сожалению не может крутить ни хвостом, ни лапами ввиду их отсутствия. Поэтому техника, которая доминировала многие десятилетия в фигурном катании, не могла обеспечить появление тройных акселей и четверных прыжков. Фигуристы, которые полагали, что при толчке не создаётся кинетический момент, глубоко заблуждались, ибо с точки зрения физики самопроизвольно начать вращаться в высшей точке полёта совершенно невозможно.

Когда я проводил занятия в Америке, то тренеры, воспитанные на этой, годами проверенной, технике исполнения, во время моих первых приездов нередко говорили: «Не ходите на семинары к Мишину, он вам испортит прыжки. Никакого вращения: вперёд — вверх!» Наверное, будучи в нынешнем своём положении, я бы не стал с ними спорить. А тогда я старался продемонстрировать свой новаторский подход и непременно вступал в горячие дискуссии.

Здесь я хотел бы остановиться на одном очень интересном феномене. За свою длинную тренерскую жизнь мне приходилось довольно часто наблюдать, когда спортсмен достигал успеха в разучивании сложного прыжка вопреки советам наставника. Дело в том, что биологический компьютер, управляющий движениями фигуриста, подчас оказывается умнее указаний тренера.