Марина Жуковски - Эта необычная Польша. Захватывающая история о переезде в Восточную Европу и различиях менталитетов

Хмммм. Как бы описать вкус, чтобы никого не обидеть. Большей гадости я в жизни не ела. Простите меня, поляки, прости, мой дорогой пан капитан и не менее дорогая свекровь, но я не понимаю, как вы это едите.

Мои вкусовые рецепторы закричали во весь голос (если он у них имеется):

— ВЫПЛЮНЬ ЭТУ ПАКОСТЬ!

Плевать в тарелку на глазах у потенциальной свекрови мне не хотелось, я бы себе этого не простила. Она, наверное, тоже не простила бы.

Собрав всю волю в кулак, я усилием воли отправила все содержимое в желудок. Последний немедленно отозвался недовольным урчанием.

Что было дальше, не помню: то ли я позеленела и пан капитан решил меня спасать, то ли я побледнела и мои без пяти минут новые родственники решили дальше не издеваться над моим желудком. В любом случае, тарелку, к счастью, кто-то забрал. Пан капитан что-то долго объяснял маме, из чего я не поняла ни слова, но давиться сырым мясом меня больше не заставляли.

Пани Барбара смерила меня строгим взглядом, дернула плечиком в твидовом пиджаке а-ля Шанель и скрылась в недрах кухни вместе с моей порцией татара. Будь он неладен.

— Ни пириживай, сейчас будет суп, — успокоил меня Томаш.

Я хотела было пошутить, что надеюсь, не с сырым мясом, но решила прикусить язык. Так, на всякий случай.

Пани Барбара вернулась из кухни и поставила передо мной тарелку с зеленовато-белой жидкостью.

— Zupa ogórkowa [12] Огуречный суп (пер. с польск .). , — объявила хозяйка дома.

Я кивнула, взяла ложку и помешала в тарелке. Сырого мяса обнаружено не было.

«Можно есть», — про себя подумала я.

Суп был из квашеных огурцов со сметаной. К ним я всю жизнь была равнодушна, употребляла исключительно консервированные, закатанные собственноручно моей мамой, все остальные казались мне просто невкусными. Но после фиаско с первым блюдом сказать вслух о моей нелюбви к квашеным огурцам я просто не посмела.

Бросив взгляд на моего капитана и пана Вальдека, которые, расправившись с сырым мясом, уже орудовали ложками в тарелке с супом, активно отправляя последний в желудки, я с некоторым сомнением ложку взяла.

Будущая свекровь в это время не ела, а пристально смотрела на меня.

— Пачиму ни ешь? — поинтересовалась она.

— Ем, — выпалила я, уставившись в тарелку.

Решив больше не искушать судьбу и нервы пани Барбары, я запустила ложку в тарелку и отправила ее в рот.

Свекровь еще несколько секунд смотрела на мою реакцию, но потом тоже принялась за содержимое тарелки.

К моему удивлению, несмотря на то что суп в моих глазах выглядел не особо аппетитным, на вкус оказался вполне съедобным и даже вкусным.

Когда тарелки опустели, пани Барбара начала прибирать на столе, я вызвалась помочь, но она, тут же посадив меня на место, заявила коротко, но твердо:

— Ни нада!

Я не посмела перечить.

— Sztuka mięsa w sosie chrzanowym [13] Мясо в соусе из хрена (пер. с польск .). , — объявил название следующего блюда пан Вальдек.

Я вздрогнула, поняв только слово «мясо», и посмотрела на пана капитана. Кажется, он понял мои опасения, но успокоил, сказав, что эта самая штука из мяса вареная, а не сырая.

Пока мы ожидали следующего блюда, завязалась беседа.

— Как ты атносишся к Путину? — неожиданно спросил пан Вальдемар.

— К кому? К Путину? Не знаю. Никак, — недоумевала я.

В то время я была абсолютно аполитична. Не интересовала меня ни политика страны, в которой я жила, ни политика международная. В нашей семье такие вопросы никогда не обсуждались. К тому же после нескольких лет, проведенных в качестве стюардессы, я твердо знала, что в политические и религиозные споры лучше не вступать.

Пан капитан буркнул что-то в ответ и чуть громче добавил:

— Вальдек, он просто русских ни любит. Гаварит, что все русские — шпионы.

Я заморгала, сначала мне подумалось, что это шутка такая, потом, что, возможно, мне показалось. Но, глядя на вполне серьезное выражение лица пана Вальдемара, я поняла, что мне не показалось и мой польский друг не шутит.

Не найдя ничего умнее, я решила перевести разговор в шутку.

— Я не шпион. Я бывший шпион.

Пан Вальдек скрестил пухлые ручки на груди и, почесывая подбородок, задумчиво сказал:

— Нууу, ньет, ты ни падумай ничего плахова. Я так просто хачел спрасить.

Не знаю, о чем я должна была подумать, но тут на меня неожиданно вылилась информация, о которой я до приезда в Польшу и не подозревала.

Оказывается, в Польше многие недолюбливают русских. Нет, конечно, не все без исключения польские граждане питают к русской национальности нелюбовь, но очень многие. Я бы сказала, что среди ровесников пани Барбары и пана Вальдемара таких действительно найдется немало. А вот поколение моего мужа насчитывает меньшее количество нелюбителей русской нации, а следующее поколение, по-моему, абсолютно равнодушно относится к русским.