Борис Наумов - А почему бы и нет

— Начальника ко мне, а этот — пусть ждёт там.

Потапочкин вошёл, а Юра остался сидеть в ожидании. Дверь в кабинет осталась приоткрытой и Веткин, как он мне потом рассказывал, услышал следующее:

— Привет, Витя, сколько лет, сколько зим!

— О, здорово, Ромочка. Вот уж не ожидал встретить тебя здесь.

— Да, уж, да, уж! Как говорится: «Не было бы счастья, несчастье помогло».

— О каком несчастье ты говоришь, дорогой?

Юра едва не упал со стула, услышав эти слова. Мысль о том, что со мной случилось что-то самое страшное, сразу возникла у него в голове.

— Да есть одно дело. Расскажи лучше, как ты живёшь? В начальниках ходишь. Молодец, поздравляю!

— И ты тоже в люди выбился! Полковник! Сколько лет мы не виделись! А как мы с тобой дружили!

— Есть, что вспомнить!

— Погоди, давай о воспоминаниях потом, — догадался Михалыч, по какому поводу его сюда привезли. — Расскажи, что стряслось такого, что ты пригнал за мной свой катафалк?

— Не обижай, Витя. На катафалках пока, слава богу, не езжу.

— Давай, не тяни. Что-нибудь с моим геологом?

— А что может быть с твоими геологами? Ты начальник и всё должен знать о них. Где они! Чем занимаются!

— Рома, не тяни уж. Говори по делу.

— Вот так. После такой разлуки ты не можешь просто посидеть и поговорить со мной.

— Да поговорим, поговорим ещё. Скажи, что произошло?

— Ну ладно, Попался тут нам один молодчик. Ходил по территории нашего полигона, высматривал, фотографировал. Ты понимаешь, на что это смахивает? Срок, и не малый! Говорит, что он работает у тебя в партии.

— Наумов?

— Да, да, Наумов. Я понимаю теперь, что это твой человек. Но он попался к нам на запретной для входа территории. И я должен поступить с ним так, как говорит инструкция.

— И как она говорит?

— Посылаем в центр, идёт проверка по всем фронтам: в техникуме, где он учится, по месту жительства семьи, сведения о родителях, обо всех родственниках и так далее. И о твоей партии тоже придётся доложить.

— Да, сложно всё у вас.

— Дело не простое. Объект у нас сверхсекретный. Мышь не должна проскочить на его территорию. Понятно?

— Понятно, Ромочка. Слушай, а давай забудем про вашу инструкцию и примем нормальное человеческое решение.

— Это как?

— Поговорим с тобой, как друзья и забудем об этом студенте. Молодой ещё, глупый. Но не враг он.

— Говорят мои люди, что он совсем не глупый. Сфотографировал кучу кадров с расположением всякого… Хорошо, что издалека снимал, не всё чётко видно.

— Ну, вот. Настоящий шпион не будет так снимать.

— Не знаю, Витёк. И не хочется с тобой после стольких лет в конфронтацию идти. И по-другому не могу.

— Ромчик, мы знаем друг друга, как облупленных. Ты что, хочешь, чтобы мы с тобой сегодня поссорились и ещё лет двадцать не встречались? Давай — по стопочки, беленькой. Надеюсь, у тебя есть заначка?

Полковник долго ходил по кабинету, мысленно, в своей голове решал мою судьбу. В прямом смысле, определял мою дальнейшую жизнь.

Я сейчас рассказываю об этом спокойно, но описать те переживания, которые я тогда испытывал, не хватит слов. И не только я, но и Юра Веткин, мой хороший друг, который сидел в приёмной полковника. Он знал больше, чем я, о моей возможной судьбе и задыхался от её неизвестности.

А Михалыч! Он боролся за меня, как лев с бегемотом, бросался в атаку, отступал, лавировал. Но противник был мощный — настоящий тяжеловес. Вроде бы у Михалыча не было особого смысла бросаться в атаку, жертвуя своим положением, но он это делал снова и снова. Вот это настоящий начальник! Да что начальник? Человек. Настоящий мужчина!

Наконец какое-то решение в голове у полковника вырисовалось, и он медленно подошёл к шкафу, открыл его и достал оттуда наполовину наполненную бутылку коньяка. В те времена, да ещё в далёком Казахстане, достать хороший коньяк — большая проблема.

— Так, Витенька, — обратился он к Потапочкину так тихо, что Юра почти не слышал следующих слов. — Мы с тобой, как братья, и столько лет были в неизвестности друг о друге. А теперь я не могу допустить, чтобы это повторилось. Рискну своей карьерой. Ради нас с тобой.

У Потапочкина глаза стали влажными от счастья, от благодарности, от понимания слова «дружба».

Они, молча, сблизились и обнялись крепко, по-мужски.

Юра тоже кулаком вытер повлажневшие глаза.

— Ты забираешь своего бедолагу, который сегодня избежал больших неприятностей, а я… надеюсь на скорую, в более дружественной обстановке, встречу.