Константино д'Орацио - Таинственный Караваджо. Тайны, спрятанные в картинах мастера

Первоначальная версия «Мученичества Святого Матфея» показалась самому Меризи неубедительной. Благодаря рентгеноструктурному анализу удалось установить, что под дошедшим до нас изображением скрывается другое, более раннее, которое художник затем перекрыл ( см. рис. ниже). В этом первоначальном варианте в центре композиции находится солдат. Он стоит спиной к зрителю и сжимает в руке нож, в то время как его товарищи, в шлемах и вооруженные мечами, в ярости набрасываются на святого. Сцена разворачивается на фоне монументальной архитектуры: Караваджо не решился прибегнуть к традиционному для него приему – погрузить фигуры во мрак; вместо этого он скопировал с одной из гравюр Браманте храм, который послужил декорациями для сцены убийства. Подобное заимствование у именитых коллег – явный признак неуверенности и неопытности, и вскоре Караваджо понимает, что это ложный путь: Матфей, изображенный в этой версии на втором плане, лишен надлежащего достоинства – он выглядит испуганным стариком, робко отступающим перед яростью палачей.

Справа сцену завершает ангел – он указывает жестом на небо, но при этом никак не взаимодействует с остальными персонажами. Фигуры выглядят несколько непропорционально и схематично. По сути, Меризи составил компиляцию из разного рода заимствований, картина лишена напряженности, драматизма. Солдат, стоящий спиной к зрителю, напоминает ангела из картины «Отдых во время бегства в Египет», а один из палачей повторяет позу статуи Аполлона Бельведерского, которая восхищала посетителей музея папы Климента XVIII.

Мученичество Святого Матфея. Караваджо. Рентгеноструктурный анализ картины

Дело уже шло к завершению, когда Караваджо неожиданно решил остановиться и написать картину заново. Он недоволен результатом и понимает, что совершил ошибку, не приняв во внимание ситуацию, в которой публика будет воспринимать изображение: он привык создавать полотна для частных коллекций, где заказчик может подолгу всматриваться в образы, анализировать детали. Здесь же предполагается совершенно иное восприятие: мало кто сможет позволить себе роскошь подолгу задерживаться возле картины, рассматривая ее с фронтальной позиции – разве что священник, который имеет доступ внутрь капеллы. Прихожане же будут смотреть на нее издалека и, как правило, с боковой перспективы ( см . рис. выше). Опытный художник с самого начала должен иметь в виду этот важный момент. Меризи переписывает сцену, располагая персонажей совершенно по-другому, меняя пропорции и учитывая особенности восприятия.

Капелла Контарелли, Сан-Луиджи-деи-Франчези, Рим

Для Караваджо это самый настоящий вызов: впервые ему приходится считаться с окружающим пространством и естественным освещением. В окончательной версии «Мученичества» ( см . рис. 13) он отказывается от центрической композиции, в которой все фигуры выстраивались вокруг солдата, и помещает на первый план святого. Раненый Матфей лежит на земле, его страдания передаются всем остальным участникам сцены и как будто вызывают в них стремление вырваться за пределы картины. Верующие, созерцающие это полотно, невольно становятся участниками трагического действия, еще секунда – и, казалось бы, персонажи набросятся прямо на зрителя. Во многом эффект присутствия создается благодаря оптической иллюзии: направление луча, освещающего фигуры на картине, совпадает с потоком света, пробивающимся через окно в алтарной части – это интересный прием, соединение искусственного и естественного освещения. Очевидно, что перед тем как написать эту новую версию, Караваджо вернулся в Сан-Луиджи-деи-Франчези и изучил направление естественного света, а затем воспроизвел его на картине. Этой логике он будет следовать и в дальнейшем: направление света будет меняться в зависимости от положения картины. Это было поистине гениальное художественное решение.

Караваджо нелегко было привести свои произведения в соответствие с решениями Тридентского собора, который обязывал художников создавать понятные и простые для восприятия сцены, где роль каждого персонажа ясна и смысл истории не вызывает вопросов. Церковь ставила перед собой цель обратить народ на путь истинной веры, и средством для достижения этой цели как раз были изображения известных сюжетов Священной истории. Меризи не мог не поддаться искушению внести в свое первое полотно, создаваемое для украшения церковного интерьера, ноту двусмысленности, которая до сих пор вызывает споры среди экспертов. Художник, по-видимому, считал, что элемент сомнения делает сцену куда более убедительной, нежели изображение прописных истин.