Мари Дарьессек - Быть здесь – уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер [litres]

И пишет Отто Модерзону длинные письма. Рассказывает ему о том, как хорошо жить в Париже весной, о французском вкусе к удовольствиям: «Мы, немцы, умерли бы от нравственного похмелья после такого потворства своим слабостям». Ей кажется, что на устах у парижан – только любовь . Но она на это не поддается. Да и в любом случае не понимает. Как хорошо быть немцем, простым и лучшим! Во всяком случае, она была бы крайне счастлива получить от него словечко.

Liebes Fräulein Becker! Отто желает дорогой мадемуазель Беккер всего наилучшего «душой и сердцем», как художник и как ее друг. Он рассказывает ей про свой быт; о своей мастерской, переполненной картинами. Есть ли в Лувре Тёрнер? Не опишет ли она цвета его полотен? Он знаком с ними только по фотографиям.

«Любите ли Вы Моне?» Нет, Отто Модерзону он совсем не нравится. Ему куда больше по душе Пюви де Шаванн. Единственное, что интересует Моне, – это угол падения света и его колебания. Такая «сиюминутная» живопись оставляет совершенно безучастным его, Отто, который долгие часы проводит, рисуя болота. Конечно, ему нравится французское искусство, но он предпочитает неустанно заниматься собственной работой. «Поскольку это огромное удовольствие – быть немцем, чувствовать по-немецки, думать по-немецки».

1900 год. Германия огромна. Эта империя раскинулась в самом сердце Европы с запада до востока, от Альп до Балтики и от Вогезов до Судет. Эльзас и Лотарингия – немецкие, современные Чехия, Словакия и Польша – тоже. В 1893 году Жюль Ферри пишет в завещании, что хочет быть похороненным «лицом к голубой полосе Вогезов [5] Этим словосочетанием традиционно описывали границу Эльзаса и Лотарингии, захваченных немцами. , откуда поднимается к моему верному сердцу трогательный плач побежденных».

Тем временем в Париже Паулу принимают очень тепло. Это англичан ненавидят. Только что изобрели фотожурналистику, и фотографии из концентрационных лагерей (новое слово) стали достоянием общественности. На них англичане морят голодом буров в Южной Африке. Там умрут двадцать две тысячи детей буров – двадцать две тысячи белых детей. Паулу принимают на улицах Парижа за англичанку и оскорбляют. Тогда молодая саксонка отвечает по-немецки, но «люди подозревают, что я прикидываюсь».

Паула умерла рано, в 1907 году, и не стала свидетельницей бойни, которая развернулась вскоре после ее смерти. Гоген, Сезанн и Таможенник Анри Руссо умрут в 1903, 1906 и 1910-м. Но они успели пожить, далеко продвинуть свое дело.

Паула – пузырек между двумя столетиями. И пишет она быстро, как вспышка.

Генрих Фогелер рассказывает Пауле в письме о том, какое уныние наводит деревня в ее отсутствие. Хмурая равнина Ворпсведе. Ему кажется, что каждый художник колонии ведет уединенную и удаленную от мира жизнь в своем уголке. «Горизонт сжимается, и каждый сидит у себя на диване, встревоженно оберегая свои скудные чувства». Чета Овербеков замкнулась в своих секретах; Ганс ам Энде вечно хмурится и мрачно приветствует его; «И это – мой сосед!». И Модерзон, он любезен, но совершенно не видит, насколько больна его жена. Элена Модерзон кашляет; она слаба, и недавние роды не пошли ей на пользу.

Генрих Фогелер – сын богатого торговца скобяными изделиями из Бремена. Он тратит свое наследство на то, чтобы писать в стиле прерафаэлитов, и на обустройство Баркенхоффа, прекрасного особняка в Ворпсведе в стиле модерн. Он станет коммунистом, превратит дом в сиротский приют, начнет писать в духе соцреализма и женится на анархистке после того, как его первая жена сбежит, не вынеся жизни в коммуне. Он будет сражаться с нацизмом, отправится в СССР, не сможет вернуться из-за разрыва советско-германского договора о ненападении и умрет в ГУЛАГе в Казахстане в 1942 году от голода и измождения – предсказуемый путь в жестокой логике бойни XX века.

В мае 1900 года Паула пишет чете Модерзон длинное, очень длинное и напористое письмо. «Я должна это сказать, должна, вот и всё». Пусть они немедленно приезжают в Париж. Увидеть Всемирную выставку. «Поразительно, насколько она хороша». Паула ходила туда вчера, и сегодня тоже, и завтра пойдет. Все чудеса на свете. Все нации. Это то, что Вам нужно, Отто, с Вашей чувствительностью к цветам. Дорогая фрау Модерзон, я знаю, что этой ужасной зимой Вы страдаете от всех этих гриппов и насморков; если Вам не по силам такое путешествие, отправьте Вашего мужа одного. Конечно, он будет отказываться, он не захочет ехать без Вас, но будьте твердой, не давайте слабины. Хватит одной недели. Он вернется к Вам, полный живых впечатлений.