Мари Дарьессек - Быть здесь – уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер [litres]

Бедная дама тем временем читает пьесы Ибсена и «Дневник» Марии Башкирцевой. Мечтает о жизни в Париже. Рисует своих моделей в деревне. Ее приглашают на творческие вечера у Отто Модерзона или Генриха Фогелера. Фогелер поет под гитару, пародируя негритянские песни, все танцуют, и Паула, как она запишет в дневник перед сном, знает, что ей очень к лицу ее новое платье зеленого бархата и что некоторые не сводят с нее глаз.

Я не знаю, как это назвать. Я не знаю, стоит ли говорить «влюбляется».

Паула Беккер склоняется к Отто Модерзону.

На выставке в Бремене в 1895 году она видела его картины. Ей в них понравилась «правдивость» – и ничего больше. А затем она в первый раз увидела его самого: «Что-то высокое, в коричневом костюме и с рыжей бородой. С мягкими и доброжелательными глазами. Его пейзажи производят глубокое, очень глубокое впечатление: осеннее солнце, пылающее и меланхоличное. Я бы хотела познакомиться с этим Модерзоном поближе». Ей непросто было освоиться в Ворпсведе. Там был, конечно, Фогелер, очаровательный художник немногим старше ее, но Фриц Овербек, другой художник, принимал ее подчеркнуто холодно. «Модерзона же я, напротив, нахожу очень привлекательным. Он милый, легкий в общении, и в его натуре мне слышится музыка, которой мне хочется аккомпанировать на своей маленькой скрипке. Его картинам уже удалось пробудить во мне интерес к нему. Он добрый мечтатель». Его мнение значимо для нее. Она часто обсуждает с отцом этого мужчину, старше нее на одиннадцать лет. А еще он «выше на семнадцать сантиметров, обладает огромной силой чувств, у него острая рыжая борода; он серьезен, почти меланхоличен, но радоваться тоже способен». Он – вылитая копия ее отца. Даже на фотографиях заметно портретное сходство: его лоб, нос и борода будто бы списаны с отца Паулы.

И лишь в одном письме к матери Паула упомянула его супругу, фрау Модерзон, «хрупкую чувственную женщину с развитой интуицией». И, хотя обычно Паула адресовала свои письма Отто «господину и госпоже Модерзон», как требовали приличия, перед самым отъездом в Париж, под предлогом возврата книги, она написала ему лично о том, как сильно ей хочется снова его увидеть.

Паула решила потратить капитал дяди Артура на учебу в Париже. Ее отец беспокоится. Дневник, 5 июля 1900 года: «Отец написал мне сегодня и посоветовал устроиться гувернанткой. И всю вторую половину дня я провалялась на песке среди вереска, читая „Пана“ Кнута Гамсуна».

1900 год. Мир молод. Кнут Гамсун пишет о птицах и о летней любви, о молодых побегах и густых лесах. Гениальный автор «Голода» еще не стал тем нацистом, который передарит Геббельсу свою медаль, полученную вместе с Нобелевской премией. И Ницше еще не присвоили злодеи. Можно верить в царство бога Пана, в Природу и в «здесь и сейчас».

1900 год. Все произошло в 1900 году. Паула пишет своему брату Курту, что после долгих лет в дреме и грезах она, наконец, пробудилась. И что перемены в ней, быть может, удивят ее семью. Но все к лучшему. Они будут довольны. Они должны ей доверять.

Бремен – Париж, семнадцать часов на поезде. В одном купе с Паулой едет мадемуазель Клэр, артистка кабаре. Ее коллега, «молодой человек с негроидными чертами», стоит в коридоре и не решается войти в купе из-за Паулы. Но даже под ее «строгим немецким взглядом» они не перестают болтать и петь.

Клише помогают описывать сложный мир. Французы – легкомысленные скептики , ведут себя непристойно и остроумно. Немцы же, напротив, скромные и серьезные, опрятные и медлительные. Паула записалась в Академию Коларосси, где ее однокурсницы-парижанки позволяли себе называть милыми работы Родена, этого живого божества. На самом же деле они прекрасны ! «Эти девицы просто не способны сказать ничего глубокого».

Камилла Клодель была студенткой в Коларосси; любовница Модильяни Жанна Эбютерн тоже туда записалась. Здесь студенткам можно было писать обнаженную натуру [3] В Академии Жюлиана, которую посещала Мария Башкирцева, девушки также учились вместе с молодыми людьми. Но занятия с обнаженной натурой для них проводили раздельно. По неизвестной мне причине запись на эти курсы стоила для девушек в два раза дороже, чем для юношей. . Женщины позировали полностью обнаженными, мужчины – в кальсонах. «К несчастью, – напишет Паула родителям, – все эти модели – „позёры“. Они знают с полдюжины поз и постоянно их повторяют». Паула пишет торжествующего усача, поднявшего подбородок и скрестившего руки на груди. На нем белые плавки; даже без одежды он выглядит парижанином.