Эдуард Камоцкий - «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.

Я еще только собираюсь выпустить чертеж клапана, а Гер Опперман уже предупредил начальника цеха. Я еще только рассчитываю пружину, а уже звонит начальник цеха Гер Лямме и спрашивает: «Гер Камоцкий, какой диаметр и марка проволоки для пружины? Надо посмотреть, есть ли на складе, чтобы не было задержки».

Почти все немцы освоили русский язык. Я пытался что-то освоить в немецком, но за год, кроме нескольких названий агрегатов, ничего не освоил. Немец Зиман принципиально не говорил по-русски. А может быть, был не способен, как и я, освоить чужой язык. Гер Опперман с улыбкой смотрел на нас, когда мы с Зиманом пытались обсудить программу для испытания в лаборатории. Зиман должен был передавать мне опыт. Мы вперемежку сыпали русские, немецкие и английские слова, кивали друг другу головой и говорили совершенно о разных вещах. Но, так как программу, в конечном счете, писал я, то уже через месяц другой я писал то, что считал нужным и так, как считал нужным, а Гер Опперман мою программу всегда утверждал – он сразу меня отметил.

Был среди немцев инженер в лаборатории, который знал русский язык лучше меня (у меня-то с первого по последний класс были тройки вперемежку с двойками). Он родился и вырос в Астрахани, а перед войной уехал в Германию. И вот опять оказался в России, но уже как гражданин Германии. Звали его Виктор Михайлович. В техбюро лаборатории, где он работал инженером и где я бывал по долгу службы, немцы шутили: «Немец Виктор Михайлович и русский Эдуард Телесфорович».

Когда немцев с нашего завода отпустили, он сразу оказался в Германии, а те немцы Поволжья и Северного Кавказа, которые сохранили верность своей Родине – России и перед войной не уехали в Германию, были во время войны вывезены в Сибирь и в Казахстан. Когда им через много лет после окончания войны встал вопрос о возвращении их на родину (на Кавказ и на Волгу), то их благоустроенные поселки оказались занятыми и запущенными Новые жители их не ждали и им не радовались, Началось длительное «решение вопроса» – согласование административных, правовых, моральных, экономических и эмоциональных проблем.

Многие при этом решили уехать на историческую родину, но и Германия для некоторых из них оказалась чужой – они уже стали русскими.

Типичных судеб нет, но судьбы каждого дает некоторый оттенок общей картине. В нашем доме живет потомок таких немцев – Матис Яков Яковлевич. Жили его предки на Запорожье еще с Екатерининских времен. Перед войной забрали деда, а с началом войны его отца, которому было 17 лет, и троих его старших братьев сначала мобилизовали и уже одели в форму, но тут же передумали, форму заменили на робу и отправили, как врагов, на рудники Ивдельлага на Урале. Три брата там погибли, Выжил только один, после отбытия срока, в 1948 году его отправили на спец поселение в совхоз Новосибирской области, где были вывезенные с Запорожья немецкие семьи, в том числе и его мать. Матери, чтобы ее не расстраивать, он не сказал о гибели остальных ее сыновей, а после XX съезда они узнали, что и деда его расстреляли. В Сибири он обзавелся семьей, и в 50 году у него родился сын Яков, который на действительной служил в наших краях. Ему понравился Управленческий, и он после демобилизации поступил в школу мастеров на нашем заводе. До пенсии работал мастером и живет в нашем доме. После войны отцу вернуться в Запорожье не разрешили, и после налаженных отношений с Германией, отец в Германию репатриировался, но не прижился там – психологически он был уже наш, и когда умерла жена, он вернулся в Россию и поселился в Краснодарском крае у дочери. Ему сейчас 90 лет, и он чувствует себя дома.

Когда умер Сталин, я на работу пришел во всем черном и с черным галстуком. Гер Опперман это оценил и одобрительно отреагировал (жестом).

С моей стороны это было соблюдением этикета на смерть уважаемого Главы Государства. Его смерть не вызвала у меня ни горя, ни радости, умер и умер и возраст за семьдесят, некоторые женщины всплакнули, а что творилось в Москве.… (Три смерти в России ХХ века вызвали искренний массовый отклик горя – Ленина, Кирова и Сталина) У меня же возник только естественный интерес – а что дальше будет, не рядовая это смерть. Умер, можно сказать, символ России, он в продолжение почти трех десятилетий единолично олицетворял Россию, его власть не была менее самодержавна, чем власть любого из предыдущих царей, но только немногих из них можно сравнить с ним по международному возвеличиванию России. Очень интересно.