Михаил Качан: Вокруг политехнического. Потомку о моей жизни

Это был смертельный номер! Перегон был длинный, с Невы дул холодный ветер, а то еще и со снегом, да при сильном морозе. Рука замерзала, ее сводило судорогой, лицо жгло ветром с льдинистым снегом. И в мыслях было: «Только бы не отпустить поручень…». А временами уже не было сил держаться за него, и только невероятным усилием воли заставляешь пальцы не разжиматься. Так было со мной несколько раз.

После первого раза я дал себе слово, что на Литейном мосту больше никогда не буду висеть на подножке, но слова сдержать не удалось. Наверное, такое было не со мной одним. Правда, я не видел, чтобы кто-нибудь отцеплялся на перегонах и падал. Но слышал, что такое бывало.

Иногда зацепиться на остановке на улице Некрасова не удавалось. Оценив толпу страждущих, я цеплялся за любой трамвай на две остановки. Доезжал до Литейного, а там, кроме 32-го, была еще девятка. Шансов зацепиться становилось в два раза больше.

Вечером ехать домой было проще: у Политехнического трамваи стояли полупустыми. Там было трамвайное кольцо, и можно было спокойно сесть на скамейку в трамвайном вагоне, открыть книжку и использовать время для чтения.

Я вошел в аудиторию, как в храм с благоговением. Если бы там была тихая торжественная музыка, я бы не удивился. Но музыки не было. Светлое, высотой этажа в два-три помещение. Аудитория была большая – человек на двести. Ряды поднимались амфитеатром. Места уже заполнялись студентами. Я поднялся на одну только ступеньку и сел на первый ряд. Зрение у меня было острое, слух отличный, и не это было причиной того, что я занял первый ряд. Мне хотелось сидеть близко к доске, и чтобы ничего не мешало. Две огромные доски, покрытые линолеумом коричневого цвета, висели на стене. Перед ними стоял длинный стол, а рядом с ним маленькая трибунка.

Аудитория быстро заполнялась и, наконец, осталось совсем мало свободных мест. Раздался звонок, и вместе с ним вошел немолодой преподаватель. Вбежало еще несколько студентов, а среди них Володя Меркин и Арик Якубов. Они быстро сели на свободные места.

Преподаватель подошел к столу, положил на него портфель, взял в руки мел и посмотрел на нас.

– Здравствуйте, – сказал он низким спокойным голосом, – сегодня мы займёмся…

Так началась моя студенческая жизнь. Мне было почти 18 лет. Мне страстно хотелось учиться, узнать больше о мире, в котором я живу, изучить все то, что знает современный человек, самому открыть что-то новое, неизведанное и очень-очень значимое и отдать это человечеству. Я чувствовал в себе силы сделать это, и теперь, когда все препятствия остались позади, как казалось мне, я могу полностью сосредоточиться на учебе и осуществить свою мечту.

Моя студенческая жизнь длилась долго – шесть с половиной лет. Она не была безоблачной, я жил отнюдь не в безвоздушном пространстве, да и в стране за это время произошло много событий, которые довольно сильно затрагивали меня. Так что, я вышел из стен института, избавившись от многих иллюзий, но, увы, далеко не от всех.

Нас было 25 человек в 145 группе. Цифра 1 означала 1-й курс, 4 – механико-машиностроительный факультет, а 5 – специальность «Технология машиностроения и Металлорежущие станки и инструменты».

В эту же группу со мной попали Володя Меркин и Арик Якубов. Арик почти сразу стал дружить с Людой Механиковой, весьма умной, всепонимающей, не по годам женщиной (уже не девочкой по внешнему виду, как остальные), несколько полноватой, но привлекательной.

Эллочка Реброва, высокая и плотная курносая голубоглазая симпатичная девушка из Новгорода. Она, было видно, питала ко мне нежные чувства, но я не отвечал ей взаимностью.

Рафик Хасапетьян, спокойный, мудрый парень откуда-то с юга. Он был всегда рассудительным арбитром, когда это было необходимо. Он никогда не боялся сказать правду любому из нас, как бы эта правда ни была горька.

Люда Соколова, невысокая симпатичная женщина быстро вышла замуж, родила, но продолжала учиться.

Мила Новикова была очень миловидна и что-то в лице ее было такое притягивающее, что я посматривал на нее, мы даже как-то прогуливались вместе по моему приглашению, но не более того.

Лида Геллер сразу положила на меня глаз, я это видел, но я никаких поводов к сближению не давал.

Вместе с нами училась Виолетта, девушка из Болгарии, очень приятной внешности, тихая и улыбчивая (фамилии ее я сейчас не помню, может быть, Антонова?)