Том Митчелл - С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить

Обычно ребята приходили кормить пингвина группами человек по пять-шесть. Они рассаживались на парапете и кормили своего нового друга. Сначала Хуан Сальвадо жадно выхватывал рыбу из пальцев мальчика, который вынул ее из пакета. Хуан Сальвадор щелкал клювом так, что мог поранить пальцы тому, кто не торопился их убирать (должен заметить, что, к счастью, никто не пострадал). По мере того как пингвин наедался, он начинал медленнее брать рыбу и с трудом ее глотать. Те, кто внимательно следил за поведением пингвина, это видели, но иногда ребята увлекались каким-нибудь разговором и продолжали кормить Хуана Сальвадора до тех пор, пока он уже не мог глотать и хвост последней рыбы торчал у него из клюва.

Сытый и довольный пингвин стоял среди ребят, с любовью смотрел на них и, казалось, прислушивался к каждому сказанному слову. Потом, прислонившись к чьей-то ноге, чувствуя в животе приятную тяжесть и пригревшись на солнышке, он мирно засыпал. Он не просыпался, когда ребята уходили с террасы. Иногда какая-нибудь заботливая душа клала его на толстый животик, и он продолжал спать, как дитя. Иногда ребята забывали положить пингвина на живот и убегали на уроки. В этом случае пингвин через некоторое время сам падал на живот. Когда это происходило, пингвин качал головой и снова засыпал. Вот так тихо текла жизнь пингвина Хуана Сальвадора в школе, в которой у каждого из нас было множество дел.

Однажды во второй половине дня вскоре после того, как пингвин поселился на террасе, я находился у себя в квартире и услышал возбужденные голоса. Что-то в общем тоне голосов привлекло мое внимание, и мне показалось, что этот разговор может иметь ко мне какое-то отношение. Впрочем, в тот момент я был занят, и мне было совсем не до разговоров. Я пытался установить у себя в комнате длинную проволочную антенну, чтобы слушать новости и передачи BBC. Я знал, что в это время дня вещание из Лондона заглушалось, хотя иногда мне удавалось услышать голоса английских дикторов, передающих новости, однако они были едва различимы из-за слабого сигнала трансляции.

Я услышал, что группа разгоряченных учеников подошла к моему дому и поднялась по ступенькам у входа. Послышался звук открываемой двери подъезда, затем дверь захлопнулась. Ребята медленно поднимались по лестнице, и их голоса становились все громче. Мне так и не удалось расположить антенну так, чтобы я смог нормально слушать радио, и мне стало ужасно любопытно, что делают ребята у меня за дверью. Я подошел к двери, подождал, но, не дождавшись звонка, открыл ее. Передо мной стоял улыбающийся мальчик со старым оцинкованным гигантским корытом в руках. Это было даже не корыто, а скорее небольшая овальной формы ванна размером около метра в длину, шестидесяти сантиметров в ширину и тридцати в глубину. К обеим сторонам ванны были приварены ручки.

– Кортес, – сказал я, улыбаясь при виде ванны, – это же потрясающе! Где ты это взял? В саду какой-то бедной старушки она плохо лежала?

– Я ничего ни у кого не брал! – пылко заверил он меня.

– Я шучу, – ответил я. – Ты настоящий гений. Так где же ты все-таки ее взял?

Мальчик широко улыбнулся.

– Я возвращался в школу из города и увидел эту ванну на свалке около одной из мастерских. Я спросил, сколько она стоит, и мне ответили, что могу взять ее даром. Если, конечно, сам ее утащу.

– А охрана около ворот разве тебя не остановила?

Я знал, что у охраны есть четкие указания не пускать ребят на территорию со всяким хламом.

– Да, они хотели, чтобы я ее выбросил, но я сказал, что вам она нужна для пингвина и вы попросили меня принести эту ванну. Только потом они меня впустили. Но вы же действительно просили ее принести, правда?

– О да, конечно! – быстро ответил я. – Я совершенно точно помню, что очень тебя просил. Ты просто молодец, Бернардо Кортес!

Хуан Сальвадор прожил на террасе уже несколько недель и привык ко всему, словно там и родился. На террасе стоял стол, под которым пингвин прятался от солнца или града. Птице нравились ежедневные обливания из шланга, которые ему устраивал я или кто-нибудь из ребят. Мы клали конец шланга на стол, делали напор воды не очень сильным, и пингвин стоял под струей и наслаждался.

Хуан Сальвадор всегда входил под струю воды одним и тем же образом. Он на пару секунд подставлял клюв под струю воды, после чего энергично тряс им из стороны в сторону. Он повторял эту операцию по два-три раза, после чего, стоя на одной лапе, другой принимался мыть мордочку и шею. Потом он начинал мыть другие части тела. У птицы были удивительно подвижные и пластичные лапы, которые гнулись так, словно были сделаны из резины. Потом он выходил из-под струи воды и клювом принимался чистить перышки. Он начинал прихорашиваться с шеи, постепенно продвигаясь все ниже и ниже, не пропуская ни одного места на своем теле. Туалет заканчивался хвостом, которым он на протяжении всего купания периодически быстро тряс. После этого мы аккуратно промокали его полотенцем, и он снова начинал приглаживать перышки.