Сергей Гродзенский - Воспоминания об Александре Солженицыне и Варламе Шаламове

Со второго урока учитель Солженицын начал опрос. Пробежав в классном журнале список учащихся, он вызвал к доске меня, видимо, заинтересовавшись учеником с громоздкой фамилией 11. Мы изучали закон сохранения механической энергии. Учитель скомкал подвернувшийся под руку исписанный лист бумаги, превратив в шарик, подбрасывал его, ловил, при этом спрашивал, как происходит превращение потенциальной энергии в кинетическую. Я пояснял: когда бумажный шарик летит к потолку, растет потенциальная энергия и уменьшается кинетическая, а когда падает, наоборот.

Вопросы учитель ставил несложные, например: как определить, на каком расстоянии от поверхности стола потенциальная и кинетическая энергии равны между собой? К всеобщему удовольствию, энергия, которой обладал бумажный шарик, не исчезла, я получил «пятерку», удостоившись одобрительной улыбки нового учителя.

Вернувшись на свое место, стал разглядывать в дневнике необычный автограф: буква «С» с закорючкой в верхней части в форме крохотной буквы «А». «Александр Солженицын» – расшифровывалась подпись. Мне так понравился этот прием, что я тотчас им воспользовался и, предполагая, вскорости стать Сергеем Яковлевичем, «сконструировал» свою роспись из «С» с «Я» в верхней части.

Что же отличало Солженицына-педагога? Прежде всего – пунктуальность. За считанные минуты до урока приходил он в школу. Едва звучал звонок на перемену, урок прекращался. Солженицын не имел привычки задерживать учащихся и не мешкая покидал школу сам. Не то что минуты – секунды лишней не проводил он на работе. Обязанности свои исполнял исправно, но не более.

Если наступал его черед быть дежурным учителем, строго следил за порядком, опрятностью учащихся. В руках он держал небольшой блокнот, в который записывал всех нарушителей. Когда его урок оказывался последним, то, как положено, провожал учеников до гардероба, поторапливал их, проявляя явное нетерпение, пока его питомцы оденутся. И едва они высыпали за порог школы, уходил сам. Бывало, еще перемена после физики не кончилась, а он уже своей стремительной походкой удалялся от здания школы.

Стиль Солженицына-педагога отличался от большинства учителей. На одном из первых уроков класс хором «уличил» его в том, что в записи условия задачи на доске пропущены традиционные и казавшиеся нам обязательными слова: «дано», «требуется определить», «решение». Уразумев, отчего это класс взволновало, Исаич, демонстрируя всем видом недоумение, произнес: «Зачем? Давайте экономить время и место».

Урок А. И. Солженицына строился не совсем традиционно. Мы привыкли, что первые 30 минут 45-минутного академического часа проводился опрос по ранее пройденному материалу, державший учеников в напряжении, и остающиеся 15 минут – изложение учителем нового материала, когда школьники чувствовали себя спокойно, могли расслабиться, а то и втихаря начинали готовиться к предстоящему на следующем уроке опросу.

На уроках Солженицына в течение всех 45 минут приходилось работать активно. Для получения оценки необязательно было выходить к доске. Достаточно в ходе урока несколько раз удачно ответить с места, чтобы получить высший балл. Вообще ему было тесно в рамках принятой пятибалльной системы, и он частенько пользовался плюсами и минусами. Ценил находчивость, остроумие. За блестящий ответ готов был поставить «пять с плюсом», но не помню, чтобы кто-то в нашем классе этого балла у Исаича удостоился.

Да и мои собственные ответы Александр Исаевич оценивал чаще всего в диапазоне от «четыре с плюсом» до «пять с минусом». Помнится, не вполне довольный мной, он сказал:

– Снова отвечал на «четыре с плюсом».

– Александр Исаевич, может быть, все же на «пять с минусом»?

– На «пять с минусом» оценивается отличный ответ, в котором допущены одна или две, но ни в коем случае не больше, оговорки. Ты отвечал на «хорошо», но мне понравилось твое объяснение, почему первый закон Ньютона можно рассматривать как частный случай второго закона, – поэтому заслуживаешь «четыре с плюсом».

И после паузы добавил:

– Понимаю, конец четверти. Тогда давай не будем торговаться, а завтра после уроков приходишь в фотолабораторию и сдаешь зачет, но «гонять» буду по всему материалу.

Он требовал всегда ответа на поставленный вопрос, не допуская рассуждений вокруг да около. На одном из первых уроков рассказал нам старый анекдот о белых слонах» (о том, как студент на экзамене, знавший только одну тему, ответ на любой вопрос профессора сводил к белым слонам).