Наталья Решетовская: Отлучение (Из жизни Александра Солженицына - Воспоминания жены)

Решетовская Н. А.

Отлучение. Из жизни Александра Солженицына: Воспоминания жены

Книга Натальи Алексеевны Решетовской - в прошлом жены А. И Солженицына - охватывает драматический период жизни писателя, когда его произведения предаются хуле, объявляются вне закона. В книге рассказывается также и о судьбе Решетовской, пережившей вместе с мужем нелегкое время, о драме их личной жизни, о людях их окружающих.

Глава I

"СЛИТНЫЙ УДАР"

Идет январь 1968 года. В редакции журнала "Новый мир" только что рассыпан набор восьми глав "Ракового корпуса" писателя Солженицына. Главный редактор "Нового мира" поэт А. Т. Твардовский пишет письмо первому секретарю СП СССР К. А. Федину, запретившему печатанье "Ракового корпуса", взывая к его "разуму и совести". Писатель В. А. Каверин также пишет письмо Федину. По старой дружбе обращаясь к Федину на "ты", он призывает его найти в себе "силу и мужество, чтобы отказаться от своего решения".

Александр Исаевич живет в деревне Давыдово, под Рязанью, у "второй своей Матрены" - Агафьи Ивановны Фоломкиной, в холодной халупке, где, скрывая это от всего мира, дописывает последние главы "Архипелага". Работает над шестой частью: "Ссылка".

Чтобы работать в полную силу, он каждый день перед обедом совершает далекие лыжные прогулки по бескрайнему солотчинскому лесу, где сосны и сосеночки перемежаются редкими дубами, а по вечерам гуляет во дворике, медленно прохаживаясь и много думая. Регулярно слушает западные передачи.

"..я в Солотче гнал последние доработки "Архипелага", по вечерам балуясь слушаньем западного радио..."1

1 Солженицын А. Бодался теленок с дубом. Париж: ИМКА-Пресс, 1975. С. 221.

Как раз идет суд над Гинзбургом, Галансковым, Добровольским, Лашковой. Передают отклики, протесты, последовавшие после вынесения приговора. Протестуют датские писатели, протестуют финские писатели... П. Литвинов и Ю. Даниэль пишут письмо, обращенное к общественному мнению всего мира. На их имя посылается телеграмма, которую подписали Б. Рассел, И. Стравинский, Минухин, жена Оруэлла и другие. В телеграмме - выражение восхищения перед их мужеством, заверение о помощи.

Александр Исаевич слышит о том, что в ночь с 15 на 16 января в торговом центре новосибирс-кого Академгородка на витринах появились лозунги, написанные масляной краской: "Свободу Синявскому и Даниэлю!", "Новый кодекс!".

И все же он прозевал передачу "Немецкой волны" о нем и его "Раковом корпусе". Когда узнал, был очень недоволен. Вместо информации совершеннейшая дезинформация: "Солженицын подал заявление, что, если "Раковый корпус" не напечатают в Советском Союзе, он напечатается за границей"1.

У Александра Исаевича остался документ, отразивший его борьбу за печатанье "Ракового корпуса" на своей Родине. Это - сделанное им "Изложение заседания секретариата СП СССР 22 сентября 1967 года". Того заседания, которому он дал название "Бородино". Это "Изложение" читали только близкие друзья. Из рук его Александр Исаевич не выпускал и не выпустит до той поры, когда ему придется нанести очередной контрудар: "..я, со склонностью к перемирию, своего "Изложения" о бое в ход не пускал... бережа для слитного удара когда-нибудь"2, - пояснит он позже.

1 Передача "Немецкой волны" 20.01.68.

2 Солженицын А. Бодался теленок с дубом. С. 211.

Я изредка навещаю своего мужа, приезжая в Давыдово на свободные от занятий со студентами дни. В один из моих приездов он делится со мной, что как-то вечером, прогуливаясь во дворике, много думал о своей судьбе и решил, что должен долго жить, чтоб осуществить все задуманное.

Сколько времени, сколько сил души и ума отняла у него эта бесполезная, как оказалось, борьба за печатанье "Ракового корпуса" на своей Родине! Сколько часов отнято у творчества! А ведь столько еще предстоит!.. Пока он не кончит "Архипелаг", он не может приняться по-настоящему за свою главную книгу, условно названную им "Р-17" (что означает "Революция 17-го года"). Он все еще, как и в далекой юности, стоит у истоков ее. Тюрьма, лагерь направили его творчество совсем по другому руслу. И он начнет главную книгу своей жизни не в 25 лет и не в 30, а когда скоро сравняется ему 50!..

То, что он пишет сейчас ("Архипелаг ГУЛАГ"), и то, что будет писать ("Р-17"), еще долго нельзя будет печатать. И потому, что многие еще живущие люди упоминаются в "Архипелаге", и потому, что себя самого при этом надо ставить под удар. А раз самого себя - значит, и свое дальнейшее творчество.