Юрий Толстой - Из пережитого. 4-е издание

Жизненный путь Д. Ф. Сверчкова-Введенского, как и большинства тех, кто в молодости был воодушевлен идеями революционного преобразования России, закончился трагически – в 1938 году он был необоснованно репрессирован, а реабилитирован спустя много лет посмертно.

Оставим теперь на время семью Введенских-Толстых и перенесемся в Закавказье, где в тогдашнем Тифлисе жил Израил Иванович Санджанов, мой прадед, генерал-артиллерист русской армии, участник русско-турецкой войны. Бабушка рассказывала мне, что во время войны походная палатка прадеда была неподалеку от той, в которой расположился принимавший участие в походе композитор Ипполитов-Иванов. Прадед напевал полюбившийся ему мотив. Композитор его услышал и положил в основу одного из своих произведений, которое посвятил моему прадеду. Израил Иванович жил в Тифлисе и был близок к наместнику Кавказа великому князю Михаилу Николаевичу. Женат Израил Иванович был на француженке, урожденной Бенуа. От брака с нею у него было несколько дочерей и один сын Михаил, с которым мне довелось познакомиться уже после войны. Как звали всех дочерей и сколько их было, не знаю. В их числе были Аделаида, моя бабушка, и Наталья, тетя Наташа, о которой речь впереди 18. В семейном альбоме сохранилась фотография сестер Санджановых. Почти все они, кроме, пожалуй, моей бабушки, – ярко выраженные армянки, и, надо сказать, очень красивые. Бабушка тоже была миловидной, но в ней черты национальности, к которой принадлежал прадед, так отчетливо не проступали. Бабушка вышла замуж за Леонида Викторовича Глушкова, военного инженера, выпускника Военно-инженерной академии в Петербурге. По национальности дед – украинец, родом с Харьковщины, происходил из обедневшей дворянской семьи. Учился в Петербурге, очень нуждался и пробавлялся репетиторством. От брака родились две дочери – Наталья, моя мать, Ирина и сын Виктор, которого называли на французский манер Виктор. Забегая вперед, скажу, что его я никогда не видел и называл, когда о нем заходила речь, дядя Виктор. Мать моя родилась в крепости Карс, которая в то время принадлежала России. Там дед проходил службу.

Впоследствии семья Глушковых переехала в Финляндию, куда перевели деда. В то время Финляндия входила в состав России, хотя и имела особый статус Великого княжества Финляндского. Семья Глушковых жила в Гельсингфорсе (так называли тогда Хельсинки). Дед, как военный инженер, руководил фортификационными работами и, помимо этого, по заказам частных фирм проектировал сооружение ряда объектов жилищно-гражданского строительства (если выражаться современным языком). В частности, по его проектам было возведено здание Учительской семинарии в Выборге. Фотография этого здания до войны у нас хранилась. 18 августа 1992 года моя жена и сын побывали в Выборге и это здание разыскали. Оно расположено неподалеку от сквера с аляповатым памятником Калинину. Так что здание уцелело.

В Гельсингфорсе Глушковы жили на широкую ногу. У них была квартира из двенадцати комнат и довольно большая обслуга, в том числе няня и гувернантка-француженка для детей. Вместе с ними жила бабушкина сестра, тетя Наташа, которая после вступления в брак с племянником генерала Брусилова получила фамилию Брусилова. У тети Наташи были две дочери, Людмила и Ксения, и сын Юрий, гвардейский офицер, в честь которого я был назван Юрием (при крещении – Георгием). О его судьбе расскажу позже. С мужем своим тетя Наташа, кажется, разошлась и жила с Глушковыми одной семьей, уделяя много внимания воспитанию детей. Глушковы были вхожи в высшие слои тогдашнего русско-финляндского общества, многих принимали у себя, да и сами, по-видимому, любили выезжать в свет, или, как говорят теперь, быть на людях. В частности, бабушка не раз упоминала фамилию финляндского генерал-губернатора фон Зеена, с женой которого была дружна. После революции фон Зеена в числе других посадили на баржу и утопили, а его вдова, кажется, жила в Ленинграде до убийства Кирова, после чего следы ее затерялись. По-видимому, она была выслана. Впрочем, я забежал вперед.

Бабушка рассказывала мне, что финны были на редкость честными и порядочными людьми, умевшими за добро сторицей платить добром. Никакого антагонизма между русскими и финнами (по крайней мере, в тех слоях, в которых вращалась семья Глушковых) в то время не чувствовалось.

К периоду пребывания в Финляндии относится драматический эпизод в жизни Глушковых. Произошел он во время Первой русской революции, которая захватила и Финляндию. Бабушка с тремя малолетними детьми и своим отцом, который приехал к дочери на побывку (никак не могу отрешиться от современной терминологии!), была во время этих событий в крепости Свеаборг, где вспыхнуло восстание. Дед, кажется, находился в отлучке. Семья оказалась в осаде и под огнем в буквальном смысле слова. Прадед не потерял присутствия духа. Воспользовавшись короткой передышкой между обстрелами, он в полной генеральской форме вышел к солдатам, которые вели огонь, угостил их папиросами из своего портсигара и договорился с ними, что они на время прекратят стрелять и дадут возможность молодой матери с малолетними детьми перейти в безопасное место. Жизнь семьи была спасена. Уже этот эпизод говорит о том, что прадед был не робкого десятка. Ведь его самого запросто могли пустить в расход как его превосходительство.