Владимир Звездин - Замечательная жизнь людей

Про то, как научили дурака читать. Да, конечно, когда в таком возрасте читает ребенок, это уже вундеркинд. Особенно это умиляло разных бабушек, где мы стояли на квартире. Очень любил им читать. Она сидит, вяжет, а я ей читаю. Читал все подряд, брал из библиотеки, у знакомых. Многое не понимая и без всякой системы. Никогда не читал предисловий, об авторе, муторные и длинные описания природы и т. д. Что собственно и сыграло со мной злую шутку. Вроде, ах, какой умный. А спроси, кто это написал, что он написал еще? Почему? Это я пропускал, считал это мелочью и если рассказывал своим друзьям по вечерам романы вперемешку с анекдотами, слыл у них умным и остроумным. Одним словом, был молодец среди овец, а против молодца сам овца. Эта пословица подтвердилась при поступлении в школу. Первый класс я осилил, даже при том, что посещал я школу в неделю раз, а то и реже. Летом встретил одноклассника, зайди, говорит, в школу, забери табель, тебя перевели. Правда, во втором классе фокус не удался. Пришлось начинать снова.

Ну, об этом чуть позже, я отвлекся. Зима 1942 года запомнилось еще одним эпизодом. Так случилось: с мамой произошел несчастный случай. Она работала на железной дороге, уронила на ногу какую-то большую железяку. Ногу маме замотали в гипс и привезли ее домой. Но дом у нас в это время был уже не в бараке на втором этаже, а в поселке железнодорожников в частном секторе. Вот тут-то мы и запели лазаря. Спасли и украсили нашу жизнь тимуровцы. Вдруг ввалилась к нам утром веселая и шумная компания мальчишек и девочек. Мама лежа подсказывает, ребята меня с Валеркой обули, одели и с криками, смехом потащили на улицу. А там целый поезд из связанных санок. Этот первый лихой выезд запомнился мне на всю жизнь. А девчушки остались хлопотать по хозяйству.

Честно скажу. Написав про этот случай, я не мог прочитать его спокойно – прошибла слеза, видно, всколыхнулись чувства. На самом деле – война, голод, горе у каждой семьи, а тут веселая ватага ребят таких радостных и беззаботных. Для общего представления картины надо представить раннее утро, шесть часов. Темно, глаз коли. Фонарей в помине нет. Мороз с ветром и, конечно, с метелью, а им ведь самим еще в школу надо. А вечером нас всех, головастиков, развезти обратно. Ко всему у каждого из них своя жизнь, свои горести и печали.

В настоящее время звучит неправдоподобно – это все проделывали ребята совершенно бесплатно. Ну, как тут можно спокойно писать об этом. Эти возникающие чувства, которые вновь переживаешь при воспоминании подробностей, поневоле вызовут слезы восторга за людей того поколения.

Хочется вспомнить добрым словом деда Гаврилу. К нему нас водила мама на хлеба. Добрый был дед, всегда нас привечал и угощал. Жил он в каком-то маленьком домике, дойти до него можно было только по узкой дорожке между заборов. Про деда мне было интересно даже в те времена, но тогда об этом все молчали. Узнал я эту тайну много лет спустя. Дед был родственник моему отцу. Мой отец, Сергей Аркадьевич, родился в Полтавке в 1914 году в семье казачьего офицера, который свинтил с атаманом Семеновым не то в Монголию, не то в Китай. Маму его в это время зарубили какие-то казаки. Сам отец знать это не мог по малолетству, ему потом объяснили, что это были белые казаки, в чем я лично сомневаюсь. Какой смысл был рубить жену своего офицера? А Гаврила был брательник этому офицеру, его раскулачили, потому и жил он в бане. Дом его конфискованный до сих пор стоит на площади перед церковью. А отца моего вместе с сестренкой, Раисой Аркадьевной, воспитывали в селе до совершеннолетия всем миром. Опять же по слухам, после войны мой дед, Аркадий Звездин, приезжал в Полтавку искал своих детей, но безрезультатно. Была у нас его фотография: на стуле сидит бравый офицер с саблей, на груди два георгиевских креста. Куда девалась, ума не приложу.

Село Полтавка было в то время, как я помню, очень красивое: церковь, площадь покрыта травой-муравой. Впечатляло. Много времени прошло с тех событий. А сейчас не то: асфальт, церковь за забором из досок. Никакой эстетики. Походил я по Полтавке, поговорил со случайными людьми. Очень много в селе Звездиных, но все они как-то не связаны родством. Удивительно.

1943 год переломный. Так говорят о войне. Много переломалось судеб. Перелом произошел и у нас. Наступило лето. И тут приехал отец. Это было событие. Хоть немцев начали гнать с нашей земли, но я был горд разговором с отцом, что без меня нашим тяжело. Так прямо и спросил: «Поедешь со мной на войну?» Не думаю, что у нас в садике кто-нибудь отказался бы от такого предложения. Мама, правда, плакала, но выход был один: пусть едет, может, хоть он останется в живых. То есть я. Так она рассудила.