Петр Люкимсон - Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Между тем, стрельба и бои продолжались, вражеские машины с горючим и боеприпасами горели. Везде валялись трупы…"

Сбросив горючее, еды и боеприпасы, израильские самолеты, прежде, чем улететь на "большую землю", покачивали закрылками, салютуя Шарону и его солдатам в знак восхищения их мужеством и воинским искусством. Но сам Шарон, как видно из его воспоминаний, испытывал смешанные чувства по поводу своей победы и того грандиозного поражения, которое он нанес египтянам.

9 июня в Синае, по сути дела, все было кончено – силы ЦАХАЛа, оккупировав весь полуостров, вышли к Суэцкому каналу и замерли на его восточном берегу.

За Шароном был прислан специальный самолет, доставивший его в Тель-Авив, на заседание генштаба, сразу после которого он должен был вернуться к своей бригаде. Однако Арик улучил время, чтобы хотя бы на несколько минут заскочить домой и обнять жену и детей.

– Что с тобой? – спросила его Лили, спешно накрывая на стол, чтобы накормить мужа обедом. – На тебе лица нет!

– Я видел трупы… Много трупов… Много трупов людей, которые только что были живы – и вдруг стали мертвы, – ответил Арик.

– Наших? – замерла Лили с тарелкой супа в руках.

– Нет, – покачал головой Шарон. – Но какая разница?! Все мы – и арабы, и евреи – люди. Каждый имеет право на жизнь… Мне плохо, Лили!

Вернувшись из Тель-Авива, Арик отвел свою бригаду вместе с захваченными пленными вглубь Синайской пустыни, велел разбить там палаточный лагерь с полевыми банями и кухнями и приказал всему личному составу вымыться, побриться, устроить стирку, надраить ботинки и оружие.

Рассказывают, что в эти дни, проходя по лагерю, Шарон однажды случайно увидел, как кто-то из младших командиров ударил пленного египтянина. Он немедленно отправил этого командира на 35 суток на гауптвахту, а затем объявил общее построение.

– Я требую, – сказал Шарон перед строем, – чтобы вы все с уважением относились к нашим пленным. Они сражались с нами как мужчины с мужчинами, и заслуживают уважения…

Тем временем начальник генштаба Ицхак Рабин поспешил напомнить Ариэлю Шарону, что он – не только комбриг, но и глава Центра боевой подготовки генштаба. А потому, считал Рабин, Шарон должен заняться всеми вопросами, связанными с размещением и обустройством лагерей дислоцирующихся на территории полострова израильских частей, содержанием пленных, улаживанием взаимоотношений с кочующими по пустыне бедуинами, а также набросать план будущего стационарного расположения сил ЦАХАЛа на Синае. Словом, Рабин попросту спихнул на Шарона всю ту огромную организационную работу, которая неминуемо ложится на плечи победителей. И Арику потребовалось несколько недель на то, чтобы решить все порученные ему вопросы.

Вдобавок ко всему, Израиль и мир, наконец, начали узнавать подробности хода Шестидневной войны и в один из дней на базу Арика в Бир-Гафгафе прикатил целый автобус с журналистами – все уже знали, что именно он является одним из главных героев, принесших Израилю победу, и все газеты мечтали взять у него интервью. Никто больше не вспоминал о том, как когда-то все взахлеб обсуждали трус ли командир десантного полка Арик Шарон, или не трус, а если трус, то какой – "последний" или "не последний"? Как когда-то после операции в Газе, Израиль захлебывался от восторга и любви к Арику, которого сравнивали то с Ганнибалом и Цезарем, то с Суворовым и Наполеоном…

На устроенной Ариком в штабе своей бригады пресс-конференции, один из журналистов спросил Шарона о том, как он сам объясняет тот факт, что в течение шести дней Израиль одержал победу над семью арабскими армиями и захватил территорию в четыре раза, большую, чем ту, которую он занимал до войны.

В свойственной ему манере Шарон избежал прямого ответа на этот вопрос.

– Я вам лучше расскажу анекдот, – сказал он. – В камере израильской тюрьмы в 1955 году встречаются сирийский и египетский офицеры. Сириец спрашивает египтянина, как же так получилось, что их мощная армия потерпела поражение от горстки евреев: "Ох уж эти евреи! – отвечает египетский офицер. – Они воюют совсем не так, как мы к этому готовимся!". Я думаю, египтянин был прав: мы действительно воевали совсем не так, как, по их мнению, мы должны были воевать, не по их плану. И этим все объясняется.

Нужно сказать, что и в те дни, и в последующее время Ариэль Шарон часто размышлял над причинами столь сокрушительного поражения египтян в Шестидневной войне. И приходил к выводу, что решающую роль в этом поражении сыграла не виртуозность его плана ведения кампании (хотя план, конечно же, был хорош), не недостаточная выучка египетских солдат (эта выучка была отнюдь неплохой), и, безусловно, не преимущество французской и американской боевой техники над советской – напротив, советские танки, пушки и самолеты по своим ТТХ 27нередко превосходили западные.