А. Крамаровский - На святой земле

Вскоре показался и город. Мало что сохранилось в нем с тех исторических времен. Каменная набережная, остатки базальтовых стен крепости, уже порядочно разрушенных.

Город Тивериада расположен и на самой горе, и на склоне её. Больших зданий нет, всё больше одноэтажные и двухэтажные. Многие из них построчены из базальтового камня. Здесь, как нигде, чуть ли не каждый дом — отель. До войны с арабами город был заселен исключительно арабами и от боев нисколько не пострадал. Жители-арабы ушли в Сирию. Город очень красив, но чистотой не отличается. Недалеко от озера небольшой красивый парк из вечнозеленых деревьев. Каменные скамеечки, клумбы цветов, причудливых и ярких, каких я не видел ни у себя на родине, ни в Европе. Остановились у парка. У Николая везде знакомые, чуть ли не пол-Израиля. Подошли к нам два гражданина в коротких штанах (здесь все ходят в коротких штанах, а особенно летом, — и старые и малые, и женщины и девушки).

— Ты что же, Никола, забрался сюда? — спросил один из мужчин, лет этак за 40 (в Израиле не принято именовать по имени-отчеству).

— Да что… вот на охоту едем!

— На чём же едете: на автобусе или на своем?.. Может, поменяемся? Вон видишь: стоит моя телега с ослом?

— Согласен, — отвечает Никола. — Только с условием.

— Это с каким же?

— Меняюсь на телегу с двумя ослами.

— Да где же я второго возьму?

— А про себя забыл? — улыбнулся Николай.

Местные жители никогда не обижаются на шутку, даже и острую. Евреи любят шутить, слушать анекдоты и подшучивать друг над другом.

— Вы куда же теперь отправляетесь? — снова спросил Николая его знакомый.

— Сначала в русский сад, потом в Миндаль, Капернаум и Хулу.

Через несколько минут мы снова мчимся вдоль гор по живописному берегу Геннисаретского озера.

— Знаешь, кто это был? — спросил Николай.

— Откуда же мне знать?

— После этой войны был он одним из руководителей английской репатриационной комиссии. Как-то рассказывал мне, что в то время он передал советам около 5000 русских, а через неделю ему стало известно, что около 2000 из них советы расстреляли. После этого он воспылал к советам ненавистью.

— А до этого? — спросил я.

— Чуть ли не коммунистом был…

Проезжаем купальню, потом мельницу, а за ней полицейскую береговую охрану, и через 15 минут против высокой крутой горы останавливаемся у калитки русского сада московской патриархии. Русский сад этот снял в аренду мой знакомый югослав, женатый на русской. Он сам, жена и древняя ветхозаветная старушка с открытым русским лицом, приветливым и милым, встретили нас радушно. Иван Григорьевич, так зовут арендатора, похож скорее на грека. После обычных расспросов, он ведет нас по саду, а жена его, Катя, лет на 20 его моложе, принимается вместе со старушкой-матерью готовить обед. У них дочери: одна учится в Назарете в закрытой школе, а другая, младшая, — в местной.

Русский сад действительно напомнил мне мою родную сторону. Три ветхих домика, готовы вот-вот свернуться на бок, русская летняя кухня, покрытая камнем.

В нескольких шагах от домиков блестит в игре небольших волн водная гладь, над которой кружатся чайки.

Геннисаретское озеро. Столетние эвкалипты вокруг домиков напоминают чуть наши плакучие ивы: ветки этих древних деревьев тоже клонятся к земле, а сад, весь заросший высокой травой, запущен по-нашему.

В саду апельсины, маслины, розы, за ними чахлая банановая роща. По всему саду разбросаны теплые источники, выложенные камнем из черного базальта. В одном из таких источников купалась, верно, Мария Магдалина. Он расположен, примерно, в 10 шагах от озера, и к нему не особенно-то легко добраться: сваленные громады эвкалиптов, колючки выше человеческого роста и большие камни преграждали к нему путь… Весь берег озера усеян мелким камнем, гладко обточенным прибоем.

Русский сад — одно из красивейших мест в Израиле, и недаром многие предприниматели предлагали советской духовной миссии сдать сад им в аренду. Они хотели открыть там дом отдыха и курорт: привести всё в порядок, построить отель с видом на озеро и выуживать прибыли.

Миссия не согласилась на это: боялась, как бы сад ее прилип к чужим рукам.

— Куда же вы направляетесь? — спросил нас Иван Григорьевич.

— В Хулу, — ответил Николай. А я добавил: — Мимоездом заедем в Микдаль, Капернаум и в ту арабскую деревню, которой, мне говорят, более 2000 лет. Конечно, арабов сейчас в ней нет: все утекли в Сирию.

Иван Григорьевич усмехнулся: