Петр Вяземский - Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823

Читал ли дурной перевод Рубелия в «Невском Зрителе»? Публика, особливо бабья, начала приписывать переводчику такое намерение, которое было согласно с её мнением и принялись за ценсора! «Плачься Богу, а слезы вода»! Кому жаловаться? Нет трибунала, особливо там где ни вина, ни наказание ясно не определены.

На сих днях Пушкин писал наконец сюда из какой-то Киевской деревни от Давыдовых и, en passant, сказал, что у него готова и вторая поэма; между тем он еще и издания первой не видел. Он пишет к Гнедичу и велит кланяться Кюхельбекеру; нас забыл.

То же можно сказать и о Батюшкове: ни к кому ни слова.

Брат Николай поскакал из Москвы в симбирскую деревню спасать мужиков наших от несправедливого обвинения. В марте будет здесь. Не встретишься ли ты с ним в Москве? Посылаю тебе письмо брата Сергея, не знаю отчего у меня залежавшееся между старыми письмами. Благодаря Богу он выздоровел совершенно. О возвращении государя ничего не слышно, но, по некоторым соображениям, я, кажется весьма основательно, полагаю, что прежде двух месяцов нам его и ждать нельзя, – а там разлив рек, – а там, а там,

Увы, не знаю!

Воейков просит у меня твой «Халат», и я намерен дать ему его, хоть он и не по мерке «Сына Отечества» вышит.

В субботу огласит историограф Русскую академию словом истины об Иване Ивановиче, и если слабость в ногах и хирагра в руке мне позволят, то я потащусь слушать его. Между тем президент отказывает Крылову в медали, не смотря, что Карамзин, Филарет и многие другие из членов академии подписались, что он достоин оной. С одной стороны, конечно, справедливость требовала вспомнить о старике Дмитриеве, который также не имеет еще медали, но для, чего не дать вдруг двум? Крылов получал уже поздравления. Подписавшиеся не должны бы возвращаться в Академию. Шишков нашел средство быть деспотом и в Академии.

Булгаков верно описывал тебе помолвку Боголюбова на Бахметевой. Порадуйся: ему отказали, и московская невинность во всех смыслах слова сего спасена.

С которому времени будешь ты в Москве, и когда возвратишься в Варшаву? Глядя на себя, два месяца с разными недугами запертого и с обвязанной левой рукой, я иногда не на шутку сбираюсь к водам изгонять хирагру, геморрой и, может быть, старые грехи, но не знаю еще, на Кавказ или в Европу поеду. Я смешен больной: ни я к болезням, ни болезни ко мне не привыкли, et je lui tiens compagnie de très mouvaise grâce. Грущу, скучаю, досадую и отчаяваюсь в совершенном излечении без сильной помощи вод а прогулка. Здешний климат и образ жизни доконают меня. Ко мне ездят слушать «Негодование», и я уже его вытвердил наизусть, но ни одной копии не выдал и не выдам.

В воскресенье свадьба Голицына с Строгановой. В среду у графа Строганова бал.

Прости! Пора писать в Царьград и в Дерпт. Иван Иванович Дмитриев сбирается сюда, а Василий Львович твердит роль.

[Начало февраля. Варшава].

«L'Europe n'est plus une réunion d'états dont chacun doive former une famille particulière occupée de son bonheur domestique: elle est une agrégation de familles qui ne doivent chercher le perfectionnement de l'ordre social que, parallèlement les unes aux autres, sous la condition que ce sont les familles retardataires (запоздалые) qui arrêteront la marche des plus hâtives et non celles-ci, qui presseront la marche des autres. Les rois, dans ce système, forment une tribu nomade qui va tour à-tour planter ses tentes en des pays différents, et qui, au lieu de faire avancer les nations paresseuses, repousse en arrière les nations plus actives».

«Le résultat de la guerre, s'il est heureux en faveur de l'Autriche, ne peut être conforme & l'intérêt d'aucune autre grande puissance, à moins que celles-ci n'obtiennet de leur côté une augmentation proportionnelle. La question de la guerre de Naples n'est doue pas une question simple. Elle peut, elle, doit amener avec elle de graves changements dans la situation actuelle de l'Europe. Il y aurait de la simplicité à croire que la cour de Vienne, faisant la guerre pour le triomphe d'un certain mode de pouvoir, comme on. la faisait autrefois pour un certain mode de culte, ne demandera pour prix de ses sacrifices que la satisfaction intérieure et mentale d'avoir rétabli des formes plus complètement monarchiques en deèà et au-delà du Phare; les croisés eux-mêmes ne se bornaient pas à convertir les âmes et à faire adorer la croix par les infièles: chemin faisant, ils subjuguaient des états même chrétiens, ils envahissaient et dévastaient Constantin -pie: il leur fallait des principautés et des royaumes qu'ils né craignaient pas de s'approprier, au mépris des droits des légitimes possesseurs. Les croisades monarchiques seront-elles plus généreuses dans leurs vues, plus exemptes de tout calcul terrestre? Leur ambition n'aspirera-t-elle qu'à faire prévaloir un dogme et régner un axiome? Pareils à ces paladins, grands coureurs d'aventures, toujours prêts à défier ceux qui ne voulaient pas rendre hommage à la dame de leurs pensées, les monarques du ХИХ-èine siècle irönt-ils rompre des lances avec des gouvernements étrangers pour forcer ces mécréants à convenir que le pouvoir illimité des rois est le nec plus ultra de la raison humaine? Quelque ardeur de zèle que puissent montrer les cabinets pour la plus grande gloire de la monarchie pure, ce n'est pas & Vienne que l'on trouvera, même sur ce point, une exaltation dégagée de tout élément matériel. Le cabinet autrichien est le moins romanesque des cabinets: c'est peut-être le plus positif, le plus ennemi des abstractions, celui [6] Пропущено «de tous». qui s'attache le plus aux réalités. On a vu de quel poids sont daus la balance de ce cabinet les affectious les plus chères du prince».